Новости: февраль-МАРТ 2017
Новости: февраль-МАРТ 2017
На фото: Строительство реактора МБИР в г. Димитровграде, 2016 год
РОССИЙСКИЕ СТРОЙКИ
БРЕСТ отложат до лучших времен
Росатом решил отложить начало строительства быстрого свинцового реактора БРЕСТ.
Росатом решил отложить начало строительства быстрого свинцового реактора БРЕСТ.
В условиях снижения бюджетного финансирования госкорпорации пришлось выбирать, какую из ядерных технологий нового поколения воплощать в жизнь. И Росатом предпочел синицу в руках журавлю в небе.
В январе СМИ обратили внимание на документы, которые раскрыло правительство РФ. В пояснительной записке к проекту постановления (по данным на 5 февраля оно еще не принято. — Прим. ред.) о внесении изменений в ФЦП по ядерным технологиям нового поколения на 2010–2015 годы и на перспективу до 2020 года говорится, что до момента стабилизации экономической ситуации в стране решено отказаться от старта строительства инвестиционного проекта БРЕСТ. Мера эта вынужденная; правительство оптимизирует расходы бюджета: объем ФЦП сократился на 17,2% — до 112,4 млрд рублей.
На этом фоне Росатому пришлось расставить приоритеты. «Победил» многоцелевой быстрый исследовательский реактор в НИИАРе: строительство МБИРа в разгаре, объект находится в высокой степени готовности. При выборе этого проекта сыграло свою роль и то, что к середине 2020-х годов российская база исследовательских реакторов практически исчерпает ресурс, следовательно, необходимо строить замещающие мощности.
БРЕСТ же пока существует только на бумаге. В 2016 году продолжалась активная работа по проекту быстрого реактора, была полностью сформирована проектная документация, но строительство не началось. К тому же на уровне проекта БРЕСТ пока, судя по всему, выходит дорогим. «Идет развитие новых технологий, формируются проектные решения. Но это должны быть конкурентоспособные технологии — в этом экономический смысл проекта», — сказал в интервью РИА «Новости» замглавы Росатома, директор блока по управлению инновациями Вячеслав Першуков, комментируя изменения ФЦП.
По его словам, после того как команда «Прорыва», пройдя с проектом главгосэкспертизу, узнала ориентировочную стоимость объектов реактора БРЕСТ, стало понятно, что некоторые технические решения нуждаются в корректировке. И в 2016 году в проект были внесены изменения, позволившие снизить объем капвложений в новый реактор на 5 млрд рублей. Теперь необходимо отразить их в проектно-сметной документации.
Что касается МБИРа, он уже прошел этот путь.
Первоначальная проектная стоимость многоцелевого реактора оказалась значительно выше, чем было заложено в ФЦП. В результате оптимизации проект удалось удешевить, и в БУИ этим очень гордились. Основную заслугу приписывали Александру Тузову — он был замдиректора БУИ, а теперь возглавляет НИИАР, на площадке которого МБИР и строится. Также было принято решение разделить проект МБИР на две части. Первая очередь строится за деньги ФЦП; для финансирования второй очереди БУИ объявил проект международным и ищет партнеров.
Есть и еще одна причина заморозки БРЕСТа — необходимость отработки инновационных технических решений по его отдельным узлам, таким как ГЦН, парогенератор и корпус реактора.
«Мы считаем, что надо сделать первый образец главного циркуляционного насоса, прежде чем заказывать у промышленности производство четырех ГЦНов. Мы должны до конца провести сборку первого парогенератора и проверить его на стендах. И необходимо завершить работы по железобетонному корпусу реактора. Это работы НИОКРовские, но их результаты нам нужны для промышленного строительства реактора БРЕСТ, — пояснил В. Першуков. — Иначе может получиться, что мы начнем строить реакторную установку, но придется изменить что-то в ее конструкции».
Количество НИОКР при этом будет увеличено. Всего в 2017 году на НИОКР по БРЕСТу планируется потратить 266 млн рублей.
Отсрочка строительства БРЕСТа повлекла приостановку связанного с ним проекта сооружения модуля переработки ОЯТ, которое предполагалось выгружать из этого быстрого реактора. Его реализация будет в дальнейшем синхронизирована со сроками сооружения БРЕСТа. Срок еще одного инвестпроекта, модуля фабрикации-рефабрикации уран-плутониевого топлива, остается прежним — 2020 год.
По оценкам В. Першукова, строительство БРЕСТа может начаться в 2018 году. «Начало или конец 2018 года — будет зависеть от того, когда мы полностью закончим корректировку проектно-сметной документации. Эта корректировка уже ведется», — сообщил он. Глава СХК Сергей Точилин надеется, что строительство может начаться и раньше — в конце 2017 года. Его можно понять: для Северска «Прорыв» — это огромный инвестиционный проект, в котором задействовано много местных компаний.
Отсрочка БРЕСТа усиливает позиции другого проекта — более проработанного быстрого натриевого реактора БН-1200. «По этому проекту у нас достигнут значительный прогресс. В рамках „Прорыва" проведена существенная корректировка проектных решений, в первую очередь, конечно, по интегральной компоновке.
Самое главное — показано, что БН-1200 сразу может работать с коэффициентом использования установленной мощности, скажем, не 83%, а 90%. Сейчас заканчивается работа по обликовому проектированию. И БН-1200 уже близок по коммерческим характеристикам к реакторам ВВЭР, близок к тому, чтобы выйти на конкурентоспособность», — отметил В. Першуков.
Таким образом, концепция двухкомпонентной атомной энергетики (подробнее см. АЭ № 8 за 2016 год), в основе которой — сосуществование БНов с ВВЭРами, все ближе к воплощению. И директор блока по управлению инновациями Росатома подтверждает: «Это направление, скорее всего, будет мейнстримом в ближайшее десятилетие».
В январе СМИ обратили внимание на документы, которые раскрыло правительство РФ. В пояснительной записке к проекту постановления (по данным на 5 февраля оно еще не принято. — Прим. ред.) о внесении изменений в ФЦП по ядерным технологиям нового поколения на 2010–2015 годы и на перспективу до 2020 года говорится, что до момента стабилизации экономической ситуации в стране решено отказаться от старта строительства инвестиционного проекта БРЕСТ. Мера эта вынужденная; правительство оптимизирует расходы бюджета: объем ФЦП сократился на 17,2% — до 112,4 млрд рублей.
На этом фоне Росатому пришлось расставить приоритеты. «Победил» многоцелевой быстрый исследовательский реактор в НИИАРе: строительство МБИРа в разгаре, объект находится в высокой степени готовности. При выборе этого проекта сыграло свою роль и то, что к середине 2020-х годов российская база исследовательских реакторов практически исчерпает ресурс, следовательно, необходимо строить замещающие мощности.
БРЕСТ же пока существует только на бумаге. В 2016 году продолжалась активная работа по проекту быстрого реактора, была полностью сформирована проектная документация, но строительство не началось. К тому же на уровне проекта БРЕСТ пока, судя по всему, выходит дорогим. «Идет развитие новых технологий, формируются проектные решения. Но это должны быть конкурентоспособные технологии — в этом экономический смысл проекта», — сказал в интервью РИА «Новости» замглавы Росатома, директор блока по управлению инновациями Вячеслав Першуков, комментируя изменения ФЦП.
По его словам, после того как команда «Прорыва», пройдя с проектом главгосэкспертизу, узнала ориентировочную стоимость объектов реактора БРЕСТ, стало понятно, что некоторые технические решения нуждаются в корректировке. И в 2016 году в проект были внесены изменения, позволившие снизить объем капвложений в новый реактор на 5 млрд рублей. Теперь необходимо отразить их в проектно-сметной документации.
Что касается МБИРа, он уже прошел этот путь.
Первоначальная проектная стоимость многоцелевого реактора оказалась значительно выше, чем было заложено в ФЦП. В результате оптимизации проект удалось удешевить, и в БУИ этим очень гордились. Основную заслугу приписывали Александру Тузову — он был замдиректора БУИ, а теперь возглавляет НИИАР, на площадке которого МБИР и строится. Также было принято решение разделить проект МБИР на две части. Первая очередь строится за деньги ФЦП; для финансирования второй очереди БУИ объявил проект международным и ищет партнеров.
Есть и еще одна причина заморозки БРЕСТа — необходимость отработки инновационных технических решений по его отдельным узлам, таким как ГЦН, парогенератор и корпус реактора.
«Мы считаем, что надо сделать первый образец главного циркуляционного насоса, прежде чем заказывать у промышленности производство четырех ГЦНов. Мы должны до конца провести сборку первого парогенератора и проверить его на стендах. И необходимо завершить работы по железобетонному корпусу реактора. Это работы НИОКРовские, но их результаты нам нужны для промышленного строительства реактора БРЕСТ, — пояснил В. Першуков. — Иначе может получиться, что мы начнем строить реакторную установку, но придется изменить что-то в ее конструкции».
Количество НИОКР при этом будет увеличено. Всего в 2017 году на НИОКР по БРЕСТу планируется потратить 266 млн рублей.
Отсрочка строительства БРЕСТа повлекла приостановку связанного с ним проекта сооружения модуля переработки ОЯТ, которое предполагалось выгружать из этого быстрого реактора. Его реализация будет в дальнейшем синхронизирована со сроками сооружения БРЕСТа. Срок еще одного инвестпроекта, модуля фабрикации-рефабрикации уран-плутониевого топлива, остается прежним — 2020 год.
По оценкам В. Першукова, строительство БРЕСТа может начаться в 2018 году. «Начало или конец 2018 года — будет зависеть от того, когда мы полностью закончим корректировку проектно-сметной документации. Эта корректировка уже ведется», — сообщил он. Глава СХК Сергей Точилин надеется, что строительство может начаться и раньше — в конце 2017 года. Его можно понять: для Северска «Прорыв» — это огромный инвестиционный проект, в котором задействовано много местных компаний.
Отсрочка БРЕСТа усиливает позиции другого проекта — более проработанного быстрого натриевого реактора БН-1200. «По этому проекту у нас достигнут значительный прогресс. В рамках „Прорыва" проведена существенная корректировка проектных решений, в первую очередь, конечно, по интегральной компоновке.
Самое главное — показано, что БН-1200 сразу может работать с коэффициентом использования установленной мощности, скажем, не 83%, а 90%. Сейчас заканчивается работа по обликовому проектированию. И БН-1200 уже близок по коммерческим характеристикам к реакторам ВВЭР, близок к тому, чтобы выйти на конкурентоспособность», — отметил В. Першуков.
Таким образом, концепция двухкомпонентной атомной энергетики (подробнее см. АЭ № 8 за 2016 год), в основе которой — сосуществование БНов с ВВЭРами, все ближе к воплощению. И директор блока по управлению инновациями Росатома подтверждает: «Это направление, скорее всего, будет мейнстримом в ближайшее десятилетие».
НОРМАТИВНАЯ БАЗА
Конгресс заложил базу для развития реакторов в США
Нижняя палата Конгресса США приняла законопроект, который простимулирует развитие ядерно-энергетических технологий в стране.
Речь идет о создании нормативной базы для конструирования и лицензирования новых типов реакторов. Сегодня в США эксплуатируются и лицензируются только легководные конструкции.
Законопроект H. R. 590 «О стимулировании гражданских исследований в области передовых ядерно-энергетических технологий и активизации лицензирования и строительства таких технологий» был одобрен Конгрессом 23 января 2017 года в первозданном виде, то есть без единой поправки. После этого он был направлен на рассмотрение Сената.
В документе дается определение передовых реакторных технологий. Во-первых, это реакторы ядерного деления, проекты которых существенно улучшены по сравнению с самыми современными реакторами, а именно: обладают чертами внутренне присущей безопасности, низким уровнем производства отходов, повышенными топливной эффективностью, КПД, надежностью, а также обеспечивают режим нераспространения. Во-вторых, это термоядерные реакторы.
Законопроект предписывает Министерству энергетики и Комиссии по ядерному регулированию США (NRC) организовать взаимодействие по вопросам обеспечения уровня технических знаний, который был бы достаточен для поддержки разработки передовых реакторных технологий. В число необходимых компетенций Минэнерго включено все, что касается НИОКР, в технические компетенции NRC — все, что касается лицензирования.
В понятие «обеспечение уровня технических знаний» входят также усилия по поддержанию необходимой исследовательской инфраструктуры: стендов для моделирования и исследовательских реакторов. Отдельной строкой прописано сотрудничество Минэнерго и регулирующего органа в вопросах использования вычислительных мощностей и программного обеспечения для расчетов физических параметров передовых реакторов.
Созданию нормативной базы для лицензирования новых реакторов посвящен специальный раздел законопроекта. Первый пункт раздела предписывает NRC в течение года после вступления этого документа в силу представить в Конгресс план разработки нормативной базы для лицензирования передовых реакторов. Комиссия может либо разработать новые нормативы, либо применить действующие, либо создать комбинацию новых и действующих нормативов.
Парламентарии предлагают упростить лицензирование новых реакторных технологий за счет использования уже имеющихся стандартов и законодательной базы. Особое внимание уделяется мерам ускорения процедуры лицензирования. Для этого NRC предлагается использовать пошаговое рассмотрение заявок, при котором регулирующий орган будет избавлен от повторного рассмотрения ранее одобренных им технических решений (данных заявителя).
Кроме того, в законопроекте прописано право заявителя требовать от регулирующего органа выплаты неустойки в связи со срывом графика лицензирования. При этом сам график лицензирования новых реакторных технологий должна разрабатывать NRC.
Законопроект в целом соответствует своему названию. Он во многом отвечает звучавшим ранее в США призывам к упрощению процедуры лицензирования новых реакторных технологий (достаточно сказать, что процедура сертификации флагмана легководной технологии США — реактора AP1000 длилась почти 10 лет: с марта 2002 по декабрь 2011 года).
При этом авторы документа четко дают понять, что рассматривают ядерную энергетику как надежный низкоэмиссионный источник энергии будущего.
Новость пока выглядит неоднозначной. Казалось бы, законопроект можно расценивать как попытку создать прозрачную и эффективную правовую базу для лицензирования, которая позволит США в относительно сжатые сроки внедрить передовые реакторные технологии, если такое решение будет принято на государственном уровне.
Однако судить об эффективности на основании трехстраничного документа пока затруднительно. Кроме того, судя по всему, упрощение процедуры лицензирования передовых реакторных технологий призвано повысить инвестиционную привлекательность новых проектов, таких как малый модульный реактор NuScale, который, будучи легководным, все же подпадает под вышеобозначенные критерии передового. Но остается открытым вопрос, как NRC удастся соблюсти баланс между скоростью сертификации и безопасностью.
Речь идет о создании нормативной базы для конструирования и лицензирования новых типов реакторов. Сегодня в США эксплуатируются и лицензируются только легководные конструкции.
Законопроект H. R. 590 «О стимулировании гражданских исследований в области передовых ядерно-энергетических технологий и активизации лицензирования и строительства таких технологий» был одобрен Конгрессом 23 января 2017 года в первозданном виде, то есть без единой поправки. После этого он был направлен на рассмотрение Сената.
В документе дается определение передовых реакторных технологий. Во-первых, это реакторы ядерного деления, проекты которых существенно улучшены по сравнению с самыми современными реакторами, а именно: обладают чертами внутренне присущей безопасности, низким уровнем производства отходов, повышенными топливной эффективностью, КПД, надежностью, а также обеспечивают режим нераспространения. Во-вторых, это термоядерные реакторы.
Законопроект предписывает Министерству энергетики и Комиссии по ядерному регулированию США (NRC) организовать взаимодействие по вопросам обеспечения уровня технических знаний, который был бы достаточен для поддержки разработки передовых реакторных технологий. В число необходимых компетенций Минэнерго включено все, что касается НИОКР, в технические компетенции NRC — все, что касается лицензирования.
В понятие «обеспечение уровня технических знаний» входят также усилия по поддержанию необходимой исследовательской инфраструктуры: стендов для моделирования и исследовательских реакторов. Отдельной строкой прописано сотрудничество Минэнерго и регулирующего органа в вопросах использования вычислительных мощностей и программного обеспечения для расчетов физических параметров передовых реакторов.
Созданию нормативной базы для лицензирования новых реакторов посвящен специальный раздел законопроекта. Первый пункт раздела предписывает NRC в течение года после вступления этого документа в силу представить в Конгресс план разработки нормативной базы для лицензирования передовых реакторов. Комиссия может либо разработать новые нормативы, либо применить действующие, либо создать комбинацию новых и действующих нормативов.
Парламентарии предлагают упростить лицензирование новых реакторных технологий за счет использования уже имеющихся стандартов и законодательной базы. Особое внимание уделяется мерам ускорения процедуры лицензирования. Для этого NRC предлагается использовать пошаговое рассмотрение заявок, при котором регулирующий орган будет избавлен от повторного рассмотрения ранее одобренных им технических решений (данных заявителя).
Кроме того, в законопроекте прописано право заявителя требовать от регулирующего органа выплаты неустойки в связи со срывом графика лицензирования. При этом сам график лицензирования новых реакторных технологий должна разрабатывать NRC.
Законопроект в целом соответствует своему названию. Он во многом отвечает звучавшим ранее в США призывам к упрощению процедуры лицензирования новых реакторных технологий (достаточно сказать, что процедура сертификации флагмана легководной технологии США — реактора AP1000 длилась почти 10 лет: с марта 2002 по декабрь 2011 года).
При этом авторы документа четко дают понять, что рассматривают ядерную энергетику как надежный низкоэмиссионный источник энергии будущего.
Новость пока выглядит неоднозначной. Казалось бы, законопроект можно расценивать как попытку создать прозрачную и эффективную правовую базу для лицензирования, которая позволит США в относительно сжатые сроки внедрить передовые реакторные технологии, если такое решение будет принято на государственном уровне.
Однако судить об эффективности на основании трехстраничного документа пока затруднительно. Кроме того, судя по всему, упрощение процедуры лицензирования передовых реакторных технологий призвано повысить инвестиционную привлекательность новых проектов, таких как малый модульный реактор NuScale, который, будучи легководным, все же подпадает под вышеобозначенные критерии передового. Но остается открытым вопрос, как NRC удастся соблюсти баланс между скоростью сертификации и безопасностью.
НОВЫЕ БИЗНЕСЫ
Росатом позаботится о здоровье
Денис ЧЕРЕДНИЧЕНКО,
руководитель Rusatom Healthcare
руководитель Rusatom Healthcare
Росатом учредил новую компанию-интегратор — Rusatom Healthcare. Название говорит само за себя: компания будет продавать продукты и услуги атомной отрасли, которые связаны с улучшением качества жизни людей.
Rusatom Healthcare, вновь созданная 100%-ная «дочка» «Атомэнергопрома», назначена единым интегратором в области радиационных технологий для медицины и промышленности. Правда, в отличие от других интеграторов — а эта форма весьма популярна в Росатоме в последнее время, — Rusatom Healthcare не только будет продавать продукцию и услуги, но и получит соответствующие активы.
Под полный операционный контроль новой структуры перейдут: НИИТФА, специализирующийся на производстве аппаратов для лучевой терапии и модулей синтеза радиофармпрепаратов для ПЭТ-томографии, оборудования для стерилизации изделий медицинского назначения и обработки пищевых продуктов; НИФХИ, занимающийся разработкой и производством изотопной продукции, радиофармпрепаратов и изменением свойств материалов; а также компания «Русреактор», отвечающая за разработку и сооружение жидкосолевого реактора по производству 99Mo на территории Сарова.
Кроме того, в Rusatom Healthcare будут включены В/О «Изотоп» (эта компания сохранит за собой статус интегратора по продаже изотопов на международном рынке) и три дочерних предприятия «Объединенной инновационной корпорации» (ОИК), реализующие проекты в сфере ядерной медицины в регионах: ЯМТ-Снежинск — ПЭТ-центр, созданный на базе ВНИИТФа; Центр высокотехнологичной диагностики, отвечающий за обеспечение изотопной продукцией процедур ПЭТ- и ОФЭКТ-диагностики населения Москвы и области на площадке НИИТФА на Варшавском шоссе; «АтомМедТехнолоджи — Дальний Восток», ответственная за проект на острове Русский.
Для всех остальных предприятий госкорпорации, так или иначе задействованных в ядерной медицине, технологиях обработки продукции или изотопном бизнесе — а кроме вышеупомянутых организаций, это и ФЭИ, и НИИАР, и ЛАЭС, и ПО «Маяк», и ПО «Старт», и ИРМ, и другие, — Rusatom Healthcare выступит интегратором по развитию и продвижению соответствующей продукции. В рамках своих полномочий интегратор будет размещать заказы на производство, координировать и курировать инвестпрограммы по профильной тематике.
Возглавил Rusatom Healthcare Денис Чередниченко, ранее руководивший ОИК. «Направленность компании — именно бизнес и продвижение. Консолидируется активность по ядерной медицине, центрам обработки и изотопам», — комментирует директор по развитию и реструктуризации госкорпорации Олег Барабанов.
Название у компании не оригинальное. Глобальные технологические гиганты, такие как GE, Siemens и Philips, развивают ядерную медицину под брендом Healthcare. По словам О. Барабанова, авторы идеи при создании аналогичной компании Росатома ориентировались на опыт конкурентов, на их бизнес-модели. «Название дает четкий сигнал нашим потенциальным партнерам и инвесторам, в том числе иностранным, о том, что мы потенциально можем. И потом, ключевое слово здесь Rosatom», — поясняет он.
Также новая компания будет продвигать интегрированное предложение по сооружению Многофункциональных центров обработки «под ключ».
Росатом продолжает искать оптимальную форму продвижения своих услуг в ядерной медицине и технологиях обработки продукции. Напомним: в 2011 году ОИК создавалась именно с такой целью. Год назад Росатом был готов выступить консолидированным поставщиком по этой тематике, а также координатором действий других игроков (см. АЭ №1 за 2016 год).
«Мы увидели новую роль в выполнении той задачи, которую ранее озвучивали. Не начинали процесс, пока не разобрались в тонких местах системы в целом», — комментирует О. Барабанов. По его словам, были проведены оценка существующей инфраструктуры в РФ, наличия оборудования, его потребностей в сервисном обслуживании, анализ спроса на квалифицированный персонал и необходимого пациентопотока.
«Мы должны помочь инфраструктуре начать функционировать, плюс эти действия должны иметь экономический смысл для нас», — констатировал директор по развитию и реструктуризации Росатома. Впрочем, собеседники журнала планы по доходам Rusatom Healthcare пока не озвучивают.
По графику формирование Rusatom Healthcare завершится к апрелю. НИИТФА и НИФХИ уже переданы в управление интегратору, с «Изотопом» это произойдет в марте, заключает О. Барабанов.
Rusatom Healthcare, вновь созданная 100%-ная «дочка» «Атомэнергопрома», назначена единым интегратором в области радиационных технологий для медицины и промышленности. Правда, в отличие от других интеграторов — а эта форма весьма популярна в Росатоме в последнее время, — Rusatom Healthcare не только будет продавать продукцию и услуги, но и получит соответствующие активы.
Под полный операционный контроль новой структуры перейдут: НИИТФА, специализирующийся на производстве аппаратов для лучевой терапии и модулей синтеза радиофармпрепаратов для ПЭТ-томографии, оборудования для стерилизации изделий медицинского назначения и обработки пищевых продуктов; НИФХИ, занимающийся разработкой и производством изотопной продукции, радиофармпрепаратов и изменением свойств материалов; а также компания «Русреактор», отвечающая за разработку и сооружение жидкосолевого реактора по производству 99Mo на территории Сарова.
Кроме того, в Rusatom Healthcare будут включены В/О «Изотоп» (эта компания сохранит за собой статус интегратора по продаже изотопов на международном рынке) и три дочерних предприятия «Объединенной инновационной корпорации» (ОИК), реализующие проекты в сфере ядерной медицины в регионах: ЯМТ-Снежинск — ПЭТ-центр, созданный на базе ВНИИТФа; Центр высокотехнологичной диагностики, отвечающий за обеспечение изотопной продукцией процедур ПЭТ- и ОФЭКТ-диагностики населения Москвы и области на площадке НИИТФА на Варшавском шоссе; «АтомМедТехнолоджи — Дальний Восток», ответственная за проект на острове Русский.
Для всех остальных предприятий госкорпорации, так или иначе задействованных в ядерной медицине, технологиях обработки продукции или изотопном бизнесе — а кроме вышеупомянутых организаций, это и ФЭИ, и НИИАР, и ЛАЭС, и ПО «Маяк», и ПО «Старт», и ИРМ, и другие, — Rusatom Healthcare выступит интегратором по развитию и продвижению соответствующей продукции. В рамках своих полномочий интегратор будет размещать заказы на производство, координировать и курировать инвестпрограммы по профильной тематике.
Возглавил Rusatom Healthcare Денис Чередниченко, ранее руководивший ОИК. «Направленность компании — именно бизнес и продвижение. Консолидируется активность по ядерной медицине, центрам обработки и изотопам», — комментирует директор по развитию и реструктуризации госкорпорации Олег Барабанов.
Название у компании не оригинальное. Глобальные технологические гиганты, такие как GE, Siemens и Philips, развивают ядерную медицину под брендом Healthcare. По словам О. Барабанова, авторы идеи при создании аналогичной компании Росатома ориентировались на опыт конкурентов, на их бизнес-модели. «Название дает четкий сигнал нашим потенциальным партнерам и инвесторам, в том числе иностранным, о том, что мы потенциально можем. И потом, ключевое слово здесь Rosatom», — поясняет он.
Также новая компания будет продвигать интегрированное предложение по сооружению Многофункциональных центров обработки «под ключ».
Росатом продолжает искать оптимальную форму продвижения своих услуг в ядерной медицине и технологиях обработки продукции. Напомним: в 2011 году ОИК создавалась именно с такой целью. Год назад Росатом был готов выступить консолидированным поставщиком по этой тематике, а также координатором действий других игроков (см. АЭ №1 за 2016 год).
«Мы увидели новую роль в выполнении той задачи, которую ранее озвучивали. Не начинали процесс, пока не разобрались в тонких местах системы в целом», — комментирует О. Барабанов. По его словам, были проведены оценка существующей инфраструктуры в РФ, наличия оборудования, его потребностей в сервисном обслуживании, анализ спроса на квалифицированный персонал и необходимого пациентопотока.
«Мы должны помочь инфраструктуре начать функционировать, плюс эти действия должны иметь экономический смысл для нас», — констатировал директор по развитию и реструктуризации Росатома. Впрочем, собеседники журнала планы по доходам Rusatom Healthcare пока не озвучивают.
По графику формирование Rusatom Healthcare завершится к апрелю. НИИТФА и НИФХИ уже переданы в управление интегратору, с «Изотопом» это произойдет в марте, заключает О. Барабанов.
НАЗНАЧЕНИЯ
Кадровая ротация в международных продажах
В конце 2016 года в госкорпорации произошло сразу несколько кадровых изменений в сфере международных продаж. Мы решили их обобщить в одной заметке.
Николай Дроздов, с середины 2013 года руководивший департаментом международного бизнеса Росатома, перешел в «Техснабэкспорт» на пост первого заместителя гендиректора по коммерциализации бэкенда. Напомним: в июле 2016 года стало известно о решении руководства Росатома назначить «Техснабэкспорт» интегратором по продаже услуг предприятий госкорпорации в сфере бэкенда за рубежом.
Эти предприятия в основном сконцентрированы в дивизионе ЗСЖЦ. По нашей информации, вплоть до середины января обсуждались и структурные изменения в самом дивизионе: часть предприятий и сотрудников управляющей компании дивизиона — ФЦЯРБ — предполагалось переподчинить «Техснабэкспорту». Но в результате было решено сохранить существующую схему взаимодействия.
Приоритеты TENEX на международном рынке в сфере бэкенда — вывод из эксплуатации и переработка ОЯТ; это следует из комментариев топ-менеджмента компании. У Н. Дроздова богатый и разнообразный опыт. С 2006 по 2010 год он работал в «Атомэнергомаше» в должности руководителя проектов. Видимо, после смены руководства «Атомэнергомаша» он также покинул компанию: в 2010–2012 годах был главой сектора энергетики Alstom по России и СНГ. Затем совсем недолго он проработал советником гендиректора «Русатом Оверсиз» и перешел в Росатом.
Н. Дроздова в Росатоме сменил Борис Арсеев, который до того занимал практически одноименную позицию директора департамента международного бизнеса и развития в концерне «Росэнергоатом». Ранее он работал на высоких должностях в «Атомэнергомаше» (2010–2013 годы) и «Русатом Оверсиз» (2013 год).
В компании «Русатом Энерго Интернешнл», одной из двух структур, созданных на базе «Русатом Оверсиз», также произошли кадровые перестановки. Никита Константинов, который руководил РЭИН с 2015 года, а прежде работал в украинском НАЭК «Энергоатом», перешел в концерн «Росэнергоатом» на позицию советника гендиректора. А возглавила РЭИН Анастасия Зотеева, одна из старожилов «Русатом Оверсиз». Она работала там практически с момента основания, в должности замгендиректора отвечала за развитие бизнеса.
Официально причины ротации не озвучивались. Известно лишь, что весной 2016 года в рамках перехода на матричную систему управления Росатом запустил несколько пилотных проектов. Были сформированы проектные команды, назначены их руководители. Н. Константинов стал руководителем проекта «Строительство АЭС „Ханхикиви-1"». Но проект столкнулся с пробуксовками на самом старте — на этапе согласования документации с финским регулятором.
Советник гендиректора «Русатом Оверсиз» Юкка Лааксонен рассказал, что проектная компания RAOS Project пыталась воплощать проект слишком малыми и недостаточно опытными ресурсами. В результате еще летом прошлого года Росатом решил подключить к управлению проектом группу АСЭ — видимо, чтобы не допустить отставания от графика его реализации.
Николай Дроздов, с середины 2013 года руководивший департаментом международного бизнеса Росатома, перешел в «Техснабэкспорт» на пост первого заместителя гендиректора по коммерциализации бэкенда. Напомним: в июле 2016 года стало известно о решении руководства Росатома назначить «Техснабэкспорт» интегратором по продаже услуг предприятий госкорпорации в сфере бэкенда за рубежом.
Эти предприятия в основном сконцентрированы в дивизионе ЗСЖЦ. По нашей информации, вплоть до середины января обсуждались и структурные изменения в самом дивизионе: часть предприятий и сотрудников управляющей компании дивизиона — ФЦЯРБ — предполагалось переподчинить «Техснабэкспорту». Но в результате было решено сохранить существующую схему взаимодействия.
Приоритеты TENEX на международном рынке в сфере бэкенда — вывод из эксплуатации и переработка ОЯТ; это следует из комментариев топ-менеджмента компании. У Н. Дроздова богатый и разнообразный опыт. С 2006 по 2010 год он работал в «Атомэнергомаше» в должности руководителя проектов. Видимо, после смены руководства «Атомэнергомаша» он также покинул компанию: в 2010–2012 годах был главой сектора энергетики Alstom по России и СНГ. Затем совсем недолго он проработал советником гендиректора «Русатом Оверсиз» и перешел в Росатом.
Н. Дроздова в Росатоме сменил Борис Арсеев, который до того занимал практически одноименную позицию директора департамента международного бизнеса и развития в концерне «Росэнергоатом». Ранее он работал на высоких должностях в «Атомэнергомаше» (2010–2013 годы) и «Русатом Оверсиз» (2013 год).
В компании «Русатом Энерго Интернешнл», одной из двух структур, созданных на базе «Русатом Оверсиз», также произошли кадровые перестановки. Никита Константинов, который руководил РЭИН с 2015 года, а прежде работал в украинском НАЭК «Энергоатом», перешел в концерн «Росэнергоатом» на позицию советника гендиректора. А возглавила РЭИН Анастасия Зотеева, одна из старожилов «Русатом Оверсиз». Она работала там практически с момента основания, в должности замгендиректора отвечала за развитие бизнеса.
Официально причины ротации не озвучивались. Известно лишь, что весной 2016 года в рамках перехода на матричную систему управления Росатом запустил несколько пилотных проектов. Были сформированы проектные команды, назначены их руководители. Н. Константинов стал руководителем проекта «Строительство АЭС „Ханхикиви-1"». Но проект столкнулся с пробуксовками на самом старте — на этапе согласования документации с финским регулятором.
Советник гендиректора «Русатом Оверсиз» Юкка Лааксонен рассказал, что проектная компания RAOS Project пыталась воплощать проект слишком малыми и недостаточно опытными ресурсами. В результате еще летом прошлого года Росатом решил подключить к управлению проектом группу АСЭ — видимо, чтобы не допустить отставания от графика его реализации.
ЯПОНИЯ
«Фукусима-1»: второй не лучше первого
В реакторном здании энергоблока №2 АЭС «Фукусима-1» зафиксирован рекордный радиационный фон, обнаружена дыра в стальной платформе под реактором и некие отложения под ней.
Скорее всего, это говорит о том, что расплав топлива вышел за пределы корпуса реактора. А значит, второй энергоблок находится как минимум не в лучшем состоянии, чем первый.
Данные о разгерметизации корпуса реактора блока №2 были получены в результате первичного обследования подреакторного пространства. Камеры зафиксировали отверстие площадью порядка 1 м² в решетке, формирующей платформу для проведения технических работ. Платформа расположена под корпусом реактора в цокольной части первичной защитной оболочки.
Как образовалось отверстие, пока неизвестно. Эксплуатирующая компания TEPCO сообщает лишь, что на решетке и направляющей блока приводов стержней управления и защиты «обнаружены отложения». При этом положение приводов и стержней СУЗ оказалось штатным, без деформации. Обнаружены также протечки воды. Что представляют собой найденные отложения, в TEPCO не конкретизируют, отмечая лишь, что это может быть как расплав топлива, так и ржавчина или краска.
Судя по результатам замеров радиоактивности внутри первичного контейнмента, проведенных в начале февраля, это именно топливо. Замеры показали высокий уровень излучения — до 530 зивертов в час — максимальный показатель, когда-либо зафиксированный на АЭС «Фукусима-1». Предыдущий «рекорд» составлял 73 зиверта в час.
Для дальнейшего обследования подреакторного пространства энергоблока №2 АЭС «Фукусима-1» специалисты TEPCO намерены использовать дистанционно управляемого робота. Однако процесс замедлится, так как роботы способны работать не более двух часов при зафиксированном уровне радиации. Главная цель робота — обнаружение расплава топлива, а также выяснение состояния расплава и конструкций подреакторного пространства. Полученные данные будут использованы для разработки технологии извлечения расплава и вывода АЭС «Фукусима-1» из эксплуатации.
Скорее всего, это говорит о том, что расплав топлива вышел за пределы корпуса реактора. А значит, второй энергоблок находится как минимум не в лучшем состоянии, чем первый.
Данные о разгерметизации корпуса реактора блока №2 были получены в результате первичного обследования подреакторного пространства. Камеры зафиксировали отверстие площадью порядка 1 м² в решетке, формирующей платформу для проведения технических работ. Платформа расположена под корпусом реактора в цокольной части первичной защитной оболочки.
Как образовалось отверстие, пока неизвестно. Эксплуатирующая компания TEPCO сообщает лишь, что на решетке и направляющей блока приводов стержней управления и защиты «обнаружены отложения». При этом положение приводов и стержней СУЗ оказалось штатным, без деформации. Обнаружены также протечки воды. Что представляют собой найденные отложения, в TEPCO не конкретизируют, отмечая лишь, что это может быть как расплав топлива, так и ржавчина или краска.
Судя по результатам замеров радиоактивности внутри первичного контейнмента, проведенных в начале февраля, это именно топливо. Замеры показали высокий уровень излучения — до 530 зивертов в час — максимальный показатель, когда-либо зафиксированный на АЭС «Фукусима-1». Предыдущий «рекорд» составлял 73 зиверта в час.
Для дальнейшего обследования подреакторного пространства энергоблока №2 АЭС «Фукусима-1» специалисты TEPCO намерены использовать дистанционно управляемого робота. Однако процесс замедлится, так как роботы способны работать не более двух часов при зафиксированном уровне радиации. Главная цель робота — обнаружение расплава топлива, а также выяснение состояния расплава и конструкций подреакторного пространства. Полученные данные будут использованы для разработки технологии извлечения расплава и вывода АЭС «Фукусима-1» из эксплуатации.
СТРАТЕГИЯ
Toshiba откажется от EPC?
Японская корпорация Toshiba и подконтрольная ей Westinghouse отказались от строительства новых АЭС из-за финансовых проблем.
Основная причина — потери от EPC-контрактов на строительство новых блоков АЭС «Вогл» и АЭС «Ви Си Саммер» в США, где возводятся реакторы AP1000. По данным Reuters, за время реализации этих проектов с 2012 года генеральный подрядчик — Westinghouse Electric — получил убытки в размере более $6 млрд.
Toshiba раскрыла подробности 14 февраля. В этот день вышли предварительные финансовые результаты компании, которые подтвердили сумму убытков — $6,3 млрд. Правда, эти данные пока не подтверждены аудитом. Тем не менее глава совета директоров Toshiba на фоне финансового кризиса в Westinghouse подал в отставку. И компания раскрыла отдельные детали плана по выходу из кризиса.
Что известно на момент подготовки этого номера к печати? Сооружение восьми блоков с AP-1000, ведущееся в настоящее время, будет продолжено. При этом в дальнейшем в сфере сооружения атомных блоков Toshiba и Westinghouse откажутся от генподряда и строительных работ, сосредоточатся на таких направлениях, как поставка оборудования и инжиниринг.
Судя по всему, сохраняется неопределенность вокруг проекта сооружения атомной станции «Мурсайд» в Великобритании. Формально Toshiba заявила о готовности продолжить его реализацию. Но обозначила условие: отказ от работ по строительству блоков. При этом японская компания заявила о готовности полностью или частично продать долю в проекте (ей принадлежит 60 % в проектной компании).
Тем не менее британская пресса пишет о том, что убытки Westinghouse Electric могут поставить под вопрос финансирование проекта АЭС «Мурсайд» в рамках планировавшейся схемы с контрактом на разницу, при котором правительство Великобритании гарантировало инвестору минимальную цену покупки энергии. Затраты на строительство трех блоков оценивались в $15–20 млрд.
Готовятся и структурные изменения. В следующем выпуске журнала мы подробно расскажем об истории партнерства Toshiba и Westinghouse.
Напомним, впервые информация об убытках Westinghouse всплыла осенью 2015 года. Сначала речь шла о сумме $1,2 млрд. Уже весной 2016 года вышли официальные данные с суммой $2,3 млрд.
Основная причина — потери от EPC-контрактов на строительство новых блоков АЭС «Вогл» и АЭС «Ви Си Саммер» в США, где возводятся реакторы AP1000. По данным Reuters, за время реализации этих проектов с 2012 года генеральный подрядчик — Westinghouse Electric — получил убытки в размере более $6 млрд.
Toshiba раскрыла подробности 14 февраля. В этот день вышли предварительные финансовые результаты компании, которые подтвердили сумму убытков — $6,3 млрд. Правда, эти данные пока не подтверждены аудитом. Тем не менее глава совета директоров Toshiba на фоне финансового кризиса в Westinghouse подал в отставку. И компания раскрыла отдельные детали плана по выходу из кризиса.
Что известно на момент подготовки этого номера к печати? Сооружение восьми блоков с AP-1000, ведущееся в настоящее время, будет продолжено. При этом в дальнейшем в сфере сооружения атомных блоков Toshiba и Westinghouse откажутся от генподряда и строительных работ, сосредоточатся на таких направлениях, как поставка оборудования и инжиниринг.
Судя по всему, сохраняется неопределенность вокруг проекта сооружения атомной станции «Мурсайд» в Великобритании. Формально Toshiba заявила о готовности продолжить его реализацию. Но обозначила условие: отказ от работ по строительству блоков. При этом японская компания заявила о готовности полностью или частично продать долю в проекте (ей принадлежит 60 % в проектной компании).
Тем не менее британская пресса пишет о том, что убытки Westinghouse Electric могут поставить под вопрос финансирование проекта АЭС «Мурсайд» в рамках планировавшейся схемы с контрактом на разницу, при котором правительство Великобритании гарантировало инвестору минимальную цену покупки энергии. Затраты на строительство трех блоков оценивались в $15–20 млрд.
Готовятся и структурные изменения. В следующем выпуске журнала мы подробно расскажем об истории партнерства Toshiba и Westinghouse.
Напомним, впервые информация об убытках Westinghouse всплыла осенью 2015 года. Сначала речь шла о сумме $1,2 млрд. Уже весной 2016 года вышли официальные данные с суммой $2,3 млрд.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ НОМЕРА
