Яркое солнце
и темные тучи
для атома
и темные тучи
для атома
Текст: Татьяна ДАНИЛОВА
Перечитывать новостные выпуски прошлых лет — все равно что перебирать старинные елочные игрушки: те и другие напоминают об удачах и провалах, о наивных надеждах и неожиданных находках, об оптимистичных прогнозах и проницательных визионерах. Сравним прогнозы с реальностью?
Фото: TASS/ZUMA, ТАСС, Flickr/IAEA, Flickr/ENEC, Us.arevablog.com
Давным-давно, когда весь мир был встревожен из-за антропогенных изменений климата, политики — из-за энергетической безопасности, а росту цен на ископаемое топливо не было видно пределов, атомная отрасль купалась в оптимистичных прогнозах, а отраслевые пиарщики изобрели атомный ренессанс.
2005 год
Президент Джордж Буш призывал строить в США новые реакторы, Китай объявил о планах строительства к 2020 году десятка атомных электростанций, Индия лелеяла радужные планы, а Международное энергетическое агентство считало, что в ближайшие 25 лет человечество потратит на строительство новых реакторов примерно $200 млрд.
В том году же году США и Индия заключили «атомную сделку» — договор о двустороннем сотрудничестве в области мирного атома, в соответствии с которым Индия соглашалась разделить свою атомную отрасль на военную и гражданскую, а Вашингтон брался помочь Дели прорвать международную блокаду, связанную с неподписанием ДНЯО. И казалось, индийские планы строительства АЭС обрели второе дыхание.
Но больше всего надежд инвесторы возлагали на принятый в 2005 году в США закон об энергетической политике, предлагающий атомному строительству крупные финансовые стимулы плюс госгарантию по кредитам на $500 млн. Это был сигнал о том, что правительство США всегда будет поддерживать атомную энергетику — чистую, надежную и доступную.
Наконец, в декабре 2005 года Комиссия США по атомному регулированию (NRC) сертифицировала проект разработанного Westinghouse реактора III поколения АР1000. Этот реактор собирались задействовать в ряде проектов на территории США, и он привлек внимание зарубежных рынков.
На этом радужном фоне июльская новость о планах компании British Nuclear Fuels Limited (BNFL) продать Westinghouse выглядела грязным пятном, глупой шуткой, дурацким диссонансом. Против этой продажи были все: политики заявляли, что продажа Westinghouse заграничным владельцам (Британия, как известно, для США не заграница) нанесет ущерб национальной безопасности, а в Соединенном Королевстве поражались глупости этого решения в связи с перспективами атомного строительства в Британии и Индии. Тем не менее британские владельцы Westinghouse решили, что коммерческие риски азиатских проектов слишком высоки для компании, принадлежащей налогоплательщикам. Вторая причина продажи заключалась в следующем: если бы Westinghouse выиграла тендеры на новое атомное строительство в Британии, на нее посыпались бы обвинения в политическом фаворитизме, а проигрыш означал бы нехватку веры в возможности компании и попросту утопил ее. Опасения компании основывались также на том, что история британских правительственных атомных строек была историей коммерческих катастроф.
И 16 октября 2006 года сделка состоялась: Toshiba получила 77 %, The Shaw Group — 20 %, Ishikawajima-Harima Heavy Industries — 3 % компании Westinghouse Electric.
Из других событий 2005 года отметим начало строительства «Олкилуото‑3», которое по графику должно было закончиться в 2010 году, и отказ французского правительства от планов приватизировать Areva.
Президент Джордж Буш призывал строить в США новые реакторы, Китай объявил о планах строительства к 2020 году десятка атомных электростанций, Индия лелеяла радужные планы, а Международное энергетическое агентство считало, что в ближайшие 25 лет человечество потратит на строительство новых реакторов примерно $200 млрд.
В том году же году США и Индия заключили «атомную сделку» — договор о двустороннем сотрудничестве в области мирного атома, в соответствии с которым Индия соглашалась разделить свою атомную отрасль на военную и гражданскую, а Вашингтон брался помочь Дели прорвать международную блокаду, связанную с неподписанием ДНЯО. И казалось, индийские планы строительства АЭС обрели второе дыхание.
Но больше всего надежд инвесторы возлагали на принятый в 2005 году в США закон об энергетической политике, предлагающий атомному строительству крупные финансовые стимулы плюс госгарантию по кредитам на $500 млн. Это был сигнал о том, что правительство США всегда будет поддерживать атомную энергетику — чистую, надежную и доступную.
Наконец, в декабре 2005 года Комиссия США по атомному регулированию (NRC) сертифицировала проект разработанного Westinghouse реактора III поколения АР1000. Этот реактор собирались задействовать в ряде проектов на территории США, и он привлек внимание зарубежных рынков.
На этом радужном фоне июльская новость о планах компании British Nuclear Fuels Limited (BNFL) продать Westinghouse выглядела грязным пятном, глупой шуткой, дурацким диссонансом. Против этой продажи были все: политики заявляли, что продажа Westinghouse заграничным владельцам (Британия, как известно, для США не заграница) нанесет ущерб национальной безопасности, а в Соединенном Королевстве поражались глупости этого решения в связи с перспективами атомного строительства в Британии и Индии. Тем не менее британские владельцы Westinghouse решили, что коммерческие риски азиатских проектов слишком высоки для компании, принадлежащей налогоплательщикам. Вторая причина продажи заключалась в следующем: если бы Westinghouse выиграла тендеры на новое атомное строительство в Британии, на нее посыпались бы обвинения в политическом фаворитизме, а проигрыш означал бы нехватку веры в возможности компании и попросту утопил ее. Опасения компании основывались также на том, что история британских правительственных атомных строек была историей коммерческих катастроф.
И 16 октября 2006 года сделка состоялась: Toshiba получила 77 %, The Shaw Group — 20 %, Ishikawajima-Harima Heavy Industries — 3 % компании Westinghouse Electric.
Из других событий 2005 года отметим начало строительства «Олкилуото‑3», которое по графику должно было закончиться в 2010 году, и отказ французского правительства от планов приватизировать Areva.
2006 год
Одной угрозой миру станет меньше, если достичь надежных поставок адекватных количеств энергии по приемлемым ценам и без вреда для окружающей среды, гласил World Energy Outlook 2006, фундаментальный труд о шестистах с лишним страницах, опубликованный Международным энергетическим агентством.
Но атомная энергетика, казалось бы, точнейшим образом отвечающая на этот запрос, в 2006 году обеспечивала не более 10 % мирового энергобаланса. Взлет цен на ископаемое топливо сделал энергию атома более конкурентоспособной, а новые проекты обещали электричество ценой не более пяти центов за киловатт-час, «если поставщики и энергетические компании будут адекватно управлять рисками при строительстве и эксплуатации». Считалось, что каждый реактор требует начальных инвестиций в объеме $2–3,5 млрд.
Неолиберализм в экономической теории и практике уже обрел черты идеологического — если не религиозного — фундаментализма, и вмешательство государства в виде субсидий и протекционистских мер считалось недопустимым. Ни в одном исследовании, ни в одном отчете, ни в каких планах атомного строительства начала 2000-х мы не найдем упоминания о желательности господдержки долгосрочных и капиталоемких проектов. Мода на идею, увлеченность идеей — жесткий диктатор, который не терпит возражений. Господдержку и субсидирование допускали, если речь шла о возобновляемой энергетике, но во всех остальных случаях в ход шло безотказное оружие — «защита интересов налогоплательщика».
Понадобилось много лет, чтобы признать очевидное: стоимость новых атомных проектов и продолжительность их строительства выросли настолько, что приобрели запретный для частного инвестора масштаб. В декабре 2017 года президент EDF Жан-Бернар Леви заявил, что его компания не станет строить во Франции новые атомные энергоблоки без государственной поддержки, то есть без надлежащего регулирования, обеспечивающего гарантированный доход. Всего несколько лет назад это высказывание могло бы развязать настоящую религиозную войну и вызвать гнев Еврокомиссии, а ныне прошло практически незамеченным.
Одной угрозой миру станет меньше, если достичь надежных поставок адекватных количеств энергии по приемлемым ценам и без вреда для окружающей среды, гласил World Energy Outlook 2006, фундаментальный труд о шестистах с лишним страницах, опубликованный Международным энергетическим агентством.
Но атомная энергетика, казалось бы, точнейшим образом отвечающая на этот запрос, в 2006 году обеспечивала не более 10 % мирового энергобаланса. Взлет цен на ископаемое топливо сделал энергию атома более конкурентоспособной, а новые проекты обещали электричество ценой не более пяти центов за киловатт-час, «если поставщики и энергетические компании будут адекватно управлять рисками при строительстве и эксплуатации». Считалось, что каждый реактор требует начальных инвестиций в объеме $2–3,5 млрд.
Неолиберализм в экономической теории и практике уже обрел черты идеологического — если не религиозного — фундаментализма, и вмешательство государства в виде субсидий и протекционистских мер считалось недопустимым. Ни в одном исследовании, ни в одном отчете, ни в каких планах атомного строительства начала 2000-х мы не найдем упоминания о желательности господдержки долгосрочных и капиталоемких проектов. Мода на идею, увлеченность идеей — жесткий диктатор, который не терпит возражений. Господдержку и субсидирование допускали, если речь шла о возобновляемой энергетике, но во всех остальных случаях в ход шло безотказное оружие — «защита интересов налогоплательщика».
Понадобилось много лет, чтобы признать очевидное: стоимость новых атомных проектов и продолжительность их строительства выросли настолько, что приобрели запретный для частного инвестора масштаб. В декабре 2017 года президент EDF Жан-Бернар Леви заявил, что его компания не станет строить во Франции новые атомные энергоблоки без государственной поддержки, то есть без надлежащего регулирования, обеспечивающего гарантированный доход. Всего несколько лет назад это высказывание могло бы развязать настоящую религиозную войну и вызвать гнев Еврокомиссии, а ныне прошло практически незамеченным.
Другие события 2006 года
- Areva создает подразделение возобновляемой энергетики. Несмотря на публично высказанные сомнения в качестве работ Creusot Forgе, происходит слияние предприятий Creusot Forge и Creusot Mécanique с группой Areva.
- Mitsubishi Heavy Industries (MHI) объявляет о планах войти на рынок США со своей версией реактора APWR.
- GE и Hitachi объявили о намерении создать глобальный альянс, объединяющий новые атомные проекты и оказание услуг атомным предприятиям.
- Слухи о переговорах китайских официальных лиц с Westinghouse и Areva получают официальное подтверждение.
- Множество государств планируют войти в число «атомных стран». Даже три балтийских государства объявляют о планах построить в Литве еще один реактор (это не шутка, мы тут серьезные люди).
2007–2008 годы
Строительство новых реакторов шло в 14 странах. В Китае строили четыре CPR‑1000 и планировали следующие стройки, в США с большим оптимизмом смотрели на будущее AP1000. В Южной Африке, напротив, намеревались заложить совершенно новый проект 165-мегаваттного реактора с засыпкой из шаровых твэлов.
В июле 2007 года землетрясение вызвало длительное отключение АЭС «Касивадзаки-Карива». Это, а также остановка шести реакторов в Германии для крупных ремонтов и отключение множества французских реакторов, не прошедших проверки из-за проблем с парогенераторами, вызвало снижение в 2007 году мировой атомной генерации на 2 % и падение среднего коэффициента загрузки.
Цены спотового рынка за фунт закиси-окиси урана в этом году достигли $136–138, а по долгосрочным контрактам уран поставляли по $95 за фунт. Именно в 2007 году, на пике урановых цен, когда фунт урана стоил $138, Areva за $2,5 млрд (1,8 млрд евро) приобрела канадскую UraMin с активами в Намибии, Центральноафриканской Республике и ЮАР. Сделка по покупке UraMin была частью смелой попытки превратить Areva в универсальную атомную компанию с компетенциями от строительства реакторов до управления ядерными отходами и серьезными добывающими активами. Но уже в 2008 году цены на уран упали на 40 % и, пережив краткое повышение в 2011 году, больше не восстанавливались даже до половины достигнутого в 2007 году маскимума.
В 2008 году, когда цена барреля нефти подскочила до $100, в Италии правительство Берлускони предложило план строительства атомных электростанций, которые покрыли бы 25 % потребностей страны в электроэнергии; парламент официально положил конец действовавшему мораторию на строительство новых атомных блоков.
В том же году правительство Британии дает добро на строительство АЭС нового поколения, Британия с Францией объявляют о сделке по новому атомному строительству, а EDF сообщает о покупке атомного оператора British Energy.
Во Франции началось строительство третьего блока АЭС «Фламанвиль» с реактором EPR; его запуск запланирован на 2012 год. Правда, уже в мае 2008 года французские регуляторы приостановили строительство «Фламанвилль‑3», недовольные качеством бетонного основания. Затем EDF признала, что стоимость строительства немного возрастет — с 3,3 млрд евро до 4 млрд.
Строительство новых реакторов шло в 14 странах. В Китае строили четыре CPR‑1000 и планировали следующие стройки, в США с большим оптимизмом смотрели на будущее AP1000. В Южной Африке, напротив, намеревались заложить совершенно новый проект 165-мегаваттного реактора с засыпкой из шаровых твэлов.
В июле 2007 года землетрясение вызвало длительное отключение АЭС «Касивадзаки-Карива». Это, а также остановка шести реакторов в Германии для крупных ремонтов и отключение множества французских реакторов, не прошедших проверки из-за проблем с парогенераторами, вызвало снижение в 2007 году мировой атомной генерации на 2 % и падение среднего коэффициента загрузки.
Цены спотового рынка за фунт закиси-окиси урана в этом году достигли $136–138, а по долгосрочным контрактам уран поставляли по $95 за фунт. Именно в 2007 году, на пике урановых цен, когда фунт урана стоил $138, Areva за $2,5 млрд (1,8 млрд евро) приобрела канадскую UraMin с активами в Намибии, Центральноафриканской Республике и ЮАР. Сделка по покупке UraMin была частью смелой попытки превратить Areva в универсальную атомную компанию с компетенциями от строительства реакторов до управления ядерными отходами и серьезными добывающими активами. Но уже в 2008 году цены на уран упали на 40 % и, пережив краткое повышение в 2011 году, больше не восстанавливались даже до половины достигнутого в 2007 году маскимума.
В 2008 году, когда цена барреля нефти подскочила до $100, в Италии правительство Берлускони предложило план строительства атомных электростанций, которые покрыли бы 25 % потребностей страны в электроэнергии; парламент официально положил конец действовавшему мораторию на строительство новых атомных блоков.
В том же году правительство Британии дает добро на строительство АЭС нового поколения, Британия с Францией объявляют о сделке по новому атомному строительству, а EDF сообщает о покупке атомного оператора British Energy.
Во Франции началось строительство третьего блока АЭС «Фламанвиль» с реактором EPR; его запуск запланирован на 2012 год. Правда, уже в мае 2008 года французские регуляторы приостановили строительство «Фламанвилль‑3», недовольные качеством бетонного основания. Затем EDF признала, что стоимость строительства немного возрастет — с 3,3 млрд евро до 4 млрд.
Оборудование для АЭС «Фламанвиль»
Также во Франции приступили к строительству материаловедческого реактора «Жюль Горовиц», которым ведает консорциум ответственных за ядерные исследования учреждений Франции, Чехии, Испании, Финляндии и Великобритании, плюс Еврокомиссия, плюс частные компании Electricité de France (EDF), Vattenfall и Areva. В консорциум входят два неевропейских участника: индийский DAE и японский JAEA. Срок окончания строительства проекта со сметой в 500 млн евро был назван: 2013 год. Увы, к настоящему времени потрачена вдвое большая сумма, а пуск перенесен на 2021 год.
В феврале 2008 года началось строительство АЭС «Саньмэнь» с двумя реакторами АР1000, а в апреле компания Southern, собственник АЭС «Вогл» (штат Джорджия), подала заявку на лицензирование третьего и четвертого энергоблоков. Контракты на новые реакторы в 2008 году подписали заказчики: на АЭС «Вогл» — Southern Company, на АЭС «Ви-Си Саммер» — Scana. Главным подрядчиком обоих проектов стал консорциум Westinghouse и Shaw Group, а ключевым игроком консорциума — Stone & Webster, подразделение атомного строительства Shaw Group. Строительство реакторов получило первое за 30 лет разрешение; их пуск должен был стать первым с 1996 года. В Westinghouse работу начали с подписания контрактов с Chicago Bridge & Iron (CB&I) на производство четырех корпусов АР1000, которые должны были быть готовы в 2014–2018 годах. CB&I заявляет, что изготовила 75 % корпусов действующих ныне в США реакторов. (В связи с банкротством Westinghouse в 2017 году с продолжением строительства долго не было ясности, но летом компания Southern, а в конце декабря — и Georgia Power приняли решение о достройке всех четырех реакторов.)
Однако в США все громче раздавались отрезвляющие голоса. Ведущие финансовые консультанты мира утверждали, что ввиду рыночной неопределенности ни одна американская компания не сможет позволить себе финансовые риски, связанные с новым атомным строительством: дерегулирование энергетического рынка серьезно подкосило атомную энергетику США. Ежегодная конференция Американского атомного общества назвала еще одну немаловажную проблему отрасли: обостряющийся дефицит квалифицированного персонала для АЭС и регулирующих органов.
Из 35 строящихся, по статистике МАГАТЭ, реакторов строительство 11 шло уже больше 20 лет. (Рекорд длительности — строительство второго блока американской АЭС «Уоттс Бар», которое началось в 1973 году и завершилось в 2016 году, — едва ли будет побит.) Лишь 10 % строек шли в соответствии с графиками: три — в Китае, одна — в Пакистане, три — в Южной Корее и три — в России.
WNA сомневалась, что новое атомное строительство в ближайшие 10–20 лет достигнет показателей 1980-х годов, когда в среднем каждые 17 дней подключался к сети один новый реактор. Причиной тому — перемены в отрасли. Многие ведущие компании, строившие реакторы в 1980-х годах, просто ушли из атомной отрасли. Министерство энергетики США провело оценку инфраструктуры атомного строительства и заключило, что промышленность США в ближайшее время не сможет изготавливать основные компоненты реакторов III поколения, то есть корпуса и парогенераторы.
В мире одна только Japan Steel Works могла изготавливать компоненты из отливок весом до 450 тонн, которые требовались для EPR и других реакторов III поколения, но к концу 2007 года JSW, на которую приходилось 30 % мировых заказов на корпуса реакторов, была полностью загружена заказами до конца 2010 года. Areva подписала соглашение с JSW до 2016 года и далее. Завод Areva в Шалоне мог работать с отливками максимального веса 250 тонн; он изготавливал 12 парогенераторов в год плюс «определенное число крышек и днищ реакторов» и оборудование небольшого веса. В июле 2008 года Areva объявила о расширении производства в Ле Крезо: теперь там вместо 35 тыс. тонн литья в год будут обрабатывать до 50 тыс. тонн; кроме того, на заводе можно будет производить 80 % компонентов для EPR (а вскоре и все 100 %).
Другие страны тоже старались преодолеть узкие места производства компонентов реакторов.
В феврале 2008 года началось строительство АЭС «Саньмэнь» с двумя реакторами АР1000, а в апреле компания Southern, собственник АЭС «Вогл» (штат Джорджия), подала заявку на лицензирование третьего и четвертого энергоблоков. Контракты на новые реакторы в 2008 году подписали заказчики: на АЭС «Вогл» — Southern Company, на АЭС «Ви-Си Саммер» — Scana. Главным подрядчиком обоих проектов стал консорциум Westinghouse и Shaw Group, а ключевым игроком консорциума — Stone & Webster, подразделение атомного строительства Shaw Group. Строительство реакторов получило первое за 30 лет разрешение; их пуск должен был стать первым с 1996 года. В Westinghouse работу начали с подписания контрактов с Chicago Bridge & Iron (CB&I) на производство четырех корпусов АР1000, которые должны были быть готовы в 2014–2018 годах. CB&I заявляет, что изготовила 75 % корпусов действующих ныне в США реакторов. (В связи с банкротством Westinghouse в 2017 году с продолжением строительства долго не было ясности, но летом компания Southern, а в конце декабря — и Georgia Power приняли решение о достройке всех четырех реакторов.)
Однако в США все громче раздавались отрезвляющие голоса. Ведущие финансовые консультанты мира утверждали, что ввиду рыночной неопределенности ни одна американская компания не сможет позволить себе финансовые риски, связанные с новым атомным строительством: дерегулирование энергетического рынка серьезно подкосило атомную энергетику США. Ежегодная конференция Американского атомного общества назвала еще одну немаловажную проблему отрасли: обостряющийся дефицит квалифицированного персонала для АЭС и регулирующих органов.
Из 35 строящихся, по статистике МАГАТЭ, реакторов строительство 11 шло уже больше 20 лет. (Рекорд длительности — строительство второго блока американской АЭС «Уоттс Бар», которое началось в 1973 году и завершилось в 2016 году, — едва ли будет побит.) Лишь 10 % строек шли в соответствии с графиками: три — в Китае, одна — в Пакистане, три — в Южной Корее и три — в России.
WNA сомневалась, что новое атомное строительство в ближайшие 10–20 лет достигнет показателей 1980-х годов, когда в среднем каждые 17 дней подключался к сети один новый реактор. Причиной тому — перемены в отрасли. Многие ведущие компании, строившие реакторы в 1980-х годах, просто ушли из атомной отрасли. Министерство энергетики США провело оценку инфраструктуры атомного строительства и заключило, что промышленность США в ближайшее время не сможет изготавливать основные компоненты реакторов III поколения, то есть корпуса и парогенераторы.
В мире одна только Japan Steel Works могла изготавливать компоненты из отливок весом до 450 тонн, которые требовались для EPR и других реакторов III поколения, но к концу 2007 года JSW, на которую приходилось 30 % мировых заказов на корпуса реакторов, была полностью загружена заказами до конца 2010 года. Areva подписала соглашение с JSW до 2016 года и далее. Завод Areva в Шалоне мог работать с отливками максимального веса 250 тонн; он изготавливал 12 парогенераторов в год плюс «определенное число крышек и днищ реакторов» и оборудование небольшого веса. В июле 2008 года Areva объявила о расширении производства в Ле Крезо: теперь там вместо 35 тыс. тонн литья в год будут обрабатывать до 50 тыс. тонн; кроме того, на заводе можно будет производить 80 % компонентов для EPR (а вскоре и все 100 %).
Другие страны тоже старались преодолеть узкие места производства компонентов реакторов.
- Китайские компании Harbin Boiler Works, Dongfang Boiler Group и Shanghai Electric Heavy Industries (SEC) готовились к рывку на рынок кузнечных производств. В 2008 году лишь две китайские компании могли работать с весом около 350 тонн, а с весом 500 тонн — одна только SEC. Китайские производители поставили цель к 2015 году производить 20 и более корпусов реакторов и парогенераторов в год. Руководители европейских и американских партнеров китайцев отнеслись к этим планам скептически.
- Испанская ENSA подписала стратегическое соглашение с GE-Hitachi Nuclear Energy (GEH) об изготовлении корпусов ABWR и ESBWR. (В феврале 2009 года JSW поставила первые шесть поковок для ESBWR.)
- В Великобритании атомная отрасль отчаянно старалась вернуть утраченные квалификацию и опыт; исход тендера на «Олкилуото‑3» был для нее огромным ударом. Британский премьер Гордон Браун посетил шеффилдский завод Forgemasters, но государственных субсидий так и не пообещал. Хотя 20 % государственного финансирования покупки 15000-тонного пресса заводу пригодились бы. А пресс позволил бы и дальше участвовать в мировом атомном строительстве.
Атом в пустыне
В августе Королевство Саудовская Аравия объявило, что рассматривает вопрос о запуске ядерной энергетической программы. Позднее, в июне 2011 года, координатор научного сотрудничества в KA-CARE (Парк атомной и возобновляемой энергетики им. Короля Абдуллы) заявил, что королевство в ближайшие 20 лет планирует построить 16 ядерных энергетических реакторов общей мощностью 20 ГВт и потратить на это более $80 млрд, но затем объявил все разговоры на эту тему спекулятивными и не стоящими внимания.
2009–2010 годы
В 2009 году стало ясно, что мировая индустрия компонентов атомного строительства находится в состоянии глубокой реорганизации и требует капиталоемких инвестиций. Без твердых заказов на сотни миллионов долларов и на несколько лет вперед производственники инвестировать не станут. Но снижение потребления электроэнергии, ограниченная господдержка в сочетании с ростом рынка возобновляемой энергии вызывают у инвесторов сомнения в жизнеспособности атомных проектов. Новых заказов нет.
В 2012–2013 годах отраслевые аналитики США, оценив затраты времени, усилий и денег на почти десятилетнее рассмотрение и сертификацию проекта реактора АР1000, принципиально не отличающегося от прочих реакторов с водой под давлением, выдвигают идею об участии государства в расходах, которые по силам лишь гигантским корпорациям, а также о дебюрократизации и деполитизации процесса. Мало кто сомневается, что эти благие пожелания если и воплотятся в жизнь, то нескоро.
К марту 2009 года выходят на свет ошибки и нестыковки проекта «Олкилуото‑3». Признано, что исполнение проекта задерживается минимум на три года (точные сроки не названы), а перерасход сметы составляет 1,7 млрд евро. Энергия будет стоить $4000 / кВт вместо проектных $2250–2475. Стороны контракта, то есть Areva и TVO, обращаются в суд, а Siemens выходит из консорциума.
В том же году в Areva признали, что со сроками и исполнением сметы не все ладно и на строительстве «Фламанвиль‑3». К неудачам Areva добавились претензии к EPR регуляторов Финляндии, Франции и Великобритании. Они — небывалое дело! — выступили с совместным заявлением, в котором перечисляли недостатки проекта. Критики удостоилась и EDF — за увлечение аутсорсингом, угрожающее безопасности эксплуатируемых блоков. Возникли и массовые проблемы с парогенераторами.
Все это, а также чуть ли не панические заявления о снижении цены на EPR закономерно привели к проигрышу французскими компаниями «тендера столетия» на строительство атомной электростанции в ОАЭ. Результаты тендера стали главной новостью года: в декабре было объявлено, что консорциум во главе с компанией KEPCO построит в ОАЭ четыре блока с реакторами APR‑1400. Объем контракта на строительство — $20 млрд, и еще столько же южнокорейские компании заработают на эксплуатации станции. Немалым фактором победы стало то, что главные участники консорциума пользуются у себя на родине практически неограниченной господдержкой.
Истинные условия контрактов по АЭС «Барака» стали известны лишь в октябре 2017 года, и они отличаются от розовой картинки, которую все эти годы рисовала КЕРСО. В частности, по этим контрактам любой возможный правовой конфликт должен разрешаться в судах ОАЭ, а не в лондонском суде. Права КЕРСО эксплуатировать АЭС «Барака» продлятся не 60 лет, как сообщалось вначале, а всего 10; дальше — переговоры. Объем поступлений и дивидендов от атомного экспорта снизился с $69 млрд и $21,6 млрд, на которые рассчитывали ранее, до, соответственно, $49,4 млрд и $13,2 млрд в 2016 году. Пришедшие к власти в 2017 году противники корейской атомной энергетики получили на вооружение новый аргумент: смотрите-ка, атомный экспорт не так выгоден, как нам рассказывали.
В 2009 году стало ясно, что мировая индустрия компонентов атомного строительства находится в состоянии глубокой реорганизации и требует капиталоемких инвестиций. Без твердых заказов на сотни миллионов долларов и на несколько лет вперед производственники инвестировать не станут. Но снижение потребления электроэнергии, ограниченная господдержка в сочетании с ростом рынка возобновляемой энергии вызывают у инвесторов сомнения в жизнеспособности атомных проектов. Новых заказов нет.
В 2012–2013 годах отраслевые аналитики США, оценив затраты времени, усилий и денег на почти десятилетнее рассмотрение и сертификацию проекта реактора АР1000, принципиально не отличающегося от прочих реакторов с водой под давлением, выдвигают идею об участии государства в расходах, которые по силам лишь гигантским корпорациям, а также о дебюрократизации и деполитизации процесса. Мало кто сомневается, что эти благие пожелания если и воплотятся в жизнь, то нескоро.
К марту 2009 года выходят на свет ошибки и нестыковки проекта «Олкилуото‑3». Признано, что исполнение проекта задерживается минимум на три года (точные сроки не названы), а перерасход сметы составляет 1,7 млрд евро. Энергия будет стоить $4000 / кВт вместо проектных $2250–2475. Стороны контракта, то есть Areva и TVO, обращаются в суд, а Siemens выходит из консорциума.
В том же году в Areva признали, что со сроками и исполнением сметы не все ладно и на строительстве «Фламанвиль‑3». К неудачам Areva добавились претензии к EPR регуляторов Финляндии, Франции и Великобритании. Они — небывалое дело! — выступили с совместным заявлением, в котором перечисляли недостатки проекта. Критики удостоилась и EDF — за увлечение аутсорсингом, угрожающее безопасности эксплуатируемых блоков. Возникли и массовые проблемы с парогенераторами.
Все это, а также чуть ли не панические заявления о снижении цены на EPR закономерно привели к проигрышу французскими компаниями «тендера столетия» на строительство атомной электростанции в ОАЭ. Результаты тендера стали главной новостью года: в декабре было объявлено, что консорциум во главе с компанией KEPCO построит в ОАЭ четыре блока с реакторами APR‑1400. Объем контракта на строительство — $20 млрд, и еще столько же южнокорейские компании заработают на эксплуатации станции. Немалым фактором победы стало то, что главные участники консорциума пользуются у себя на родине практически неограниченной господдержкой.
Истинные условия контрактов по АЭС «Барака» стали известны лишь в октябре 2017 года, и они отличаются от розовой картинки, которую все эти годы рисовала КЕРСО. В частности, по этим контрактам любой возможный правовой конфликт должен разрешаться в судах ОАЭ, а не в лондонском суде. Права КЕРСО эксплуатировать АЭС «Барака» продлятся не 60 лет, как сообщалось вначале, а всего 10; дальше — переговоры. Объем поступлений и дивидендов от атомного экспорта снизился с $69 млрд и $21,6 млрд, на которые рассчитывали ранее, до, соответственно, $49,4 млрд и $13,2 млрд в 2016 году. Пришедшие к власти в 2017 году противники корейской атомной энергетики получили на вооружение новый аргумент: смотрите-ка, атомный экспорт не так выгоден, как нам рассказывали.
2011–2012 годы
11 марта 2011 года в восточной части Японии случилось землетрясение силой 9 баллов, которое, по мнению ученых, стало одним из сильнейших за всю историю наблюдений в этой стране.
Вслед за ним на территорию Японии обрушилось цунами, высота волн которого в некоторых местах достигала 40 метров. Огромный поток хлынул на обширные территории, в том числе на несколько атомных электростанций. Стихийное бедствие привело к развитию тяжелой аварии на японской АЭС «Фукусима-Дайити» (Fukushima Daiichi).
По данным Национального консультативного центра США по атмосферным выбросам (National Atmospheric Release Advisory Center — NARAC), в атмосферу ушло 25 % объема бассейна с отработавшим топливом второго блока АЭС, 50 % бассейна третьего блока и 100 % бассейна четвертого блока.
Несмотря на то что системы безопасности сработали штатно и заглушили реакторы во время землетрясения, а сама авария не привела даже к минимальным радиационным последствиям для населения, она оказала огромное влияние на экономическую ситуацию в Японии и на атомную энергетику всего мира. Пятнадцать лет назад ядерная энергия обеспечивала более одной трети электроэнергии Японии; в мае 2012 года последний рабочий реактор из 48, ранее обеспечивавших 30 % электрогенерации страны, был закрыт.
Главным последствием аварии на АЭС «Фукусима» стал пересмотр в сторону ужесточения требований к обеспечению безопасности атомных станций и к их проектированию. Все реакторы всех стран были подвергнуты стресс-тестам, то есть проверке надежности на случай стихийных бедствий, в частности землетрясений и наводнений, а также различных техногенных аварий. По результатам тестов принимались решения о модернизации систем безопасности реакторов. Модернизация заняла несколько лет и обошлась в огромные суммы, превышающие те $200 млрд, которые, по высказанному в 2005 году мнению МЭИ, рассчитывали потратить на новое атомное строительство в ближайшие 25 лет.
Примерно такая же сумма была потрачена на очистку площадки аварийной станции — $180 млрд, по данным 2017 года. У ТЕРСО, оператора АЭС «Фукусима Дайити», таких денег не было, и только финансовая поддержка правительства Японии удерживает компанию на плаву. Шесть лет спустя после аварии перезапущено всего шесть реакторов, а власти многих районов страны наотрез отказываются выдавать разрешения на перезапуск. В ноябре 2017 года отраслевая конференция японской атомной энергетики пришла к выводу, что возобновить работу отрасли позволит лишь ее искреннее и масштабное стремление вернуть общественное доверие.
11 марта 2011 года в восточной части Японии случилось землетрясение силой 9 баллов, которое, по мнению ученых, стало одним из сильнейших за всю историю наблюдений в этой стране.
Вслед за ним на территорию Японии обрушилось цунами, высота волн которого в некоторых местах достигала 40 метров. Огромный поток хлынул на обширные территории, в том числе на несколько атомных электростанций. Стихийное бедствие привело к развитию тяжелой аварии на японской АЭС «Фукусима-Дайити» (Fukushima Daiichi).
По данным Национального консультативного центра США по атмосферным выбросам (National Atmospheric Release Advisory Center — NARAC), в атмосферу ушло 25 % объема бассейна с отработавшим топливом второго блока АЭС, 50 % бассейна третьего блока и 100 % бассейна четвертого блока.
Несмотря на то что системы безопасности сработали штатно и заглушили реакторы во время землетрясения, а сама авария не привела даже к минимальным радиационным последствиям для населения, она оказала огромное влияние на экономическую ситуацию в Японии и на атомную энергетику всего мира. Пятнадцать лет назад ядерная энергия обеспечивала более одной трети электроэнергии Японии; в мае 2012 года последний рабочий реактор из 48, ранее обеспечивавших 30 % электрогенерации страны, был закрыт.
- Четыре страны: Германия, Бельгия, Швейцария и Тайвань — приняли решения о поэтапном отказе от атомной энергетики.
- Пять стран: Египет, Италия, Иордания, Кувейт и Таиланд — решили отказаться от развития атомной энергетики.
- В Болгарии и Японии было отменено строительство двух новых реакторов. Новые проекты были официально отменены в Бразилии, Франции, Индии и США.
- Система ядерного регулирования в Японии была в корне перестроена: помимо внедрения строжайших правил и регламентов безопасности, разработали систему «двух ключей», второй комплект которых вручили префектурам: реакторы перезапускаются лишь с согласия местных властей.
- В Китае запретили строительство реакторов II поколения и отложили начало строительства других реакторов на 18 месяцев.
- Вновь рухнули цены на уран, и с тех пор они шли только вниз. В конце 2011 года уран торговался примерно по $50 за фунт.
Главным последствием аварии на АЭС «Фукусима» стал пересмотр в сторону ужесточения требований к обеспечению безопасности атомных станций и к их проектированию. Все реакторы всех стран были подвергнуты стресс-тестам, то есть проверке надежности на случай стихийных бедствий, в частности землетрясений и наводнений, а также различных техногенных аварий. По результатам тестов принимались решения о модернизации систем безопасности реакторов. Модернизация заняла несколько лет и обошлась в огромные суммы, превышающие те $200 млрд, которые, по высказанному в 2005 году мнению МЭИ, рассчитывали потратить на новое атомное строительство в ближайшие 25 лет.
Примерно такая же сумма была потрачена на очистку площадки аварийной станции — $180 млрд, по данным 2017 года. У ТЕРСО, оператора АЭС «Фукусима Дайити», таких денег не было, и только финансовая поддержка правительства Японии удерживает компанию на плаву. Шесть лет спустя после аварии перезапущено всего шесть реакторов, а власти многих районов страны наотрез отказываются выдавать разрешения на перезапуск. В ноябре 2017 года отраслевая конференция японской атомной энергетики пришла к выводу, что возобновить работу отрасли позволит лишь ее искреннее и масштабное стремление вернуть общественное доверие.
Другие события 2011–2012 годов
- В июне 2011 года Анн Ловержон уходит с должности генерального директора Areva в ореоле многочисленных скандалов, в том числе прозвучавших из Китая обвинений в подкупе, связанном со сделкой по поставке EPR (глава CNNC Кан Жисинь, представляющий китайскую сторону сделки, набрал от французов взяток на $260 млн).
- По результатам финансовых итогов 2011 года высшее руководство Areva составило «пятилетний план спасения» компании, отказалось от бонусов и заявило о замораживании заработных плат с января 2012 года.
- 22 декабря 2011 года Комиссия по ядерному регулированию (NRC) США проголосовала за одобрение сертификации дополненного проекта AP1000. А уже 5 апреля 2012 года комбинированную лицензию на сооружение и эксплуатацию получили четыре блока с реактором АР1000: два — на АЭС «Вогл» и два — на АЭС «Ви-Си Саммер» (Южная Каролина). На сегодня «Вогл» уже строится, а «Ви-Си Саммер» — нет.
- В 2012 году власти Китая призвали CNNC и CGN «рационализировать» свои реакторные программы так, чтобы объединить проекты реакторов ACP1000 корпорации CNNC и ACPR1000 корпорации CGN в общий бренд под именем Hualong One. (Этого так и не произошло, и фактически под именем Hualong One, или HPR-1000, разрабатывают и строят два разных реактора.)
2013 год
В США заговорили о грядущем массовом закрытии АЭС, не выдерживающих конкуренции с подешевевшим в последние годы природным и сланцевым газом. Кроме того, на пятки атомной энергетике наступает обильно субсидируемая энергия возобновляемых источников, себестоимость которой, как утверждается, постоянно снижается.
В 2013 году продолжился бум сланцевой нефти и газа. Это, а также наступление возобновляемой энергетики вызвало значительное падение цен на электроэнергию. Рынок решительно отвернулся от атомной энергетики: уже закрыты АЭС «Кристал Ривер» во Флориде и «Сан-Онофре» в Калифорнии. Готовятся к закрытию АЭС «Вермонт Янки» и «Кевони». Процесс продолжился: в 2016 году закрыли АЭС «Форт-Кэлхун», в 2017 году остановлены АЭС «Клинтон», «Пилгрим», «Пэлисейдс», «Пойнт-Бич» и «Фицпатрик».
В Европе картина не краше: в Германии закрываются не только атомные, но и газовые электростанции; льготы им не положены, а между тем они играют критически важную роль в поддержании стабильности энергосистемы и сетей. Энергокомпании теряют прибыли, а стало быть, под угрозой инвестиционные программы. Энергогиганты E.ON и RWE, а также шведская Vattenfall AB планируют до конца 2015 года закрыть более 16 ГВт убыточных мощностей в Центральной и Западной Европе. По сообщению Bloomberg, E.ON и RWE впервые после образования ФРГ в 1949 году показали убытки за год и для снижения задолженности вынуждены продавать активы.
Спрос на электроэнергию снижается не только из-за вывода производств за границу. Чтобы сократить «зеленые» выплаты, бизнес стремится отключиться от сети и стать энергетически самодостаточным. Сегодня самодостаточны около 16 % немецких компаний, а еще 23 % планируют такими стать в ближайшее время. В 2013 году главы 10 крупных европейских корпораций даже написали открытое письмо о том, что не готовы работать в режиме пасынков страны, увлекшейся ВИЭ и забывшей про тех, кто несет базовую нагрузку.
В США заговорили о грядущем массовом закрытии АЭС, не выдерживающих конкуренции с подешевевшим в последние годы природным и сланцевым газом. Кроме того, на пятки атомной энергетике наступает обильно субсидируемая энергия возобновляемых источников, себестоимость которой, как утверждается, постоянно снижается.
В 2013 году продолжился бум сланцевой нефти и газа. Это, а также наступление возобновляемой энергетики вызвало значительное падение цен на электроэнергию. Рынок решительно отвернулся от атомной энергетики: уже закрыты АЭС «Кристал Ривер» во Флориде и «Сан-Онофре» в Калифорнии. Готовятся к закрытию АЭС «Вермонт Янки» и «Кевони». Процесс продолжился: в 2016 году закрыли АЭС «Форт-Кэлхун», в 2017 году остановлены АЭС «Клинтон», «Пилгрим», «Пэлисейдс», «Пойнт-Бич» и «Фицпатрик».
В Европе картина не краше: в Германии закрываются не только атомные, но и газовые электростанции; льготы им не положены, а между тем они играют критически важную роль в поддержании стабильности энергосистемы и сетей. Энергокомпании теряют прибыли, а стало быть, под угрозой инвестиционные программы. Энергогиганты E.ON и RWE, а также шведская Vattenfall AB планируют до конца 2015 года закрыть более 16 ГВт убыточных мощностей в Центральной и Западной Европе. По сообщению Bloomberg, E.ON и RWE впервые после образования ФРГ в 1949 году показали убытки за год и для снижения задолженности вынуждены продавать активы.
Спрос на электроэнергию снижается не только из-за вывода производств за границу. Чтобы сократить «зеленые» выплаты, бизнес стремится отключиться от сети и стать энергетически самодостаточным. Сегодня самодостаточны около 16 % немецких компаний, а еще 23 % планируют такими стать в ближайшее время. В 2013 году главы 10 крупных европейских корпораций даже написали открытое письмо о том, что не готовы работать в режиме пасынков страны, увлекшейся ВИЭ и забывшей про тех, кто несет базовую нагрузку.
Демонтаж АЭС «Библис» в Германии
2014 год
В январе 2014 года «Арктическая воронка» накрыла экстремальными холодами обширные территории Канады и США, в том числе и южные штаты. Рекорды энергопотребления установил даже Техас, где пиковая генерация составила 57 ГВт. Спрос на электроэнергию мгновенно вырос; американская атомная энергетика, о скорой кончине которой говорили весь прошлый год, показала высочайшую производительность и, благодаря вовремя проведенным подготовке к зиме и работам по обслуживанию, столь же высокую устойчивость. Из 100 реакторов США работают 97, из них 94 генерируют более 90 % номинальной мощности, пишет World Nuclear News.
Такую же устойчивость атомной энергетики к стихийным бедствиям выявил ураган 2017 года в штатах Флорида и Джорджия.
В Германии начали сказываться последствия решения о поэтапном отказе от атомной энергетики: в среднем цены на промышленную электроэнергию в Германии с 2007 года возросли на 60 %, тогда как у ее основных конкурентов — Китая и США — рост цен составил менее 10 %.
В 2014 году Еврокомиссия представила новую рамочную политику по защите климата и развитию энергетики ЕС на 2020–2030 годы, предусматривающую сокращение выбросов парниковых газов на 40 % по сравнению с уровнем 1990 года. Атомная энергетика в документе не упомянута, что вызвало немедленный демарш Foranom с замечанием о том, что документ и, шире, энергополитика ЕС забывают признать важную роль атомной энергетики в снижении выбросов и, таким образом, не поддерживают «технологический нейтралитет». Эта странная «забывчивость» будет и далее проявляться регулярно, в 2015, 2016 и 2017 годах, несмотря на отчаянные попытки Foranom напомнить о правилах честной игры.
В январе 2014 года «Арктическая воронка» накрыла экстремальными холодами обширные территории Канады и США, в том числе и южные штаты. Рекорды энергопотребления установил даже Техас, где пиковая генерация составила 57 ГВт. Спрос на электроэнергию мгновенно вырос; американская атомная энергетика, о скорой кончине которой говорили весь прошлый год, показала высочайшую производительность и, благодаря вовремя проведенным подготовке к зиме и работам по обслуживанию, столь же высокую устойчивость. Из 100 реакторов США работают 97, из них 94 генерируют более 90 % номинальной мощности, пишет World Nuclear News.
Такую же устойчивость атомной энергетики к стихийным бедствиям выявил ураган 2017 года в штатах Флорида и Джорджия.
В Германии начали сказываться последствия решения о поэтапном отказе от атомной энергетики: в среднем цены на промышленную электроэнергию в Германии с 2007 года возросли на 60 %, тогда как у ее основных конкурентов — Китая и США — рост цен составил менее 10 %.
В 2014 году Еврокомиссия представила новую рамочную политику по защите климата и развитию энергетики ЕС на 2020–2030 годы, предусматривающую сокращение выбросов парниковых газов на 40 % по сравнению с уровнем 1990 года. Атомная энергетика в документе не упомянута, что вызвало немедленный демарш Foranom с замечанием о том, что документ и, шире, энергополитика ЕС забывают признать важную роль атомной энергетики в снижении выбросов и, таким образом, не поддерживают «технологический нейтралитет». Эта странная «забывчивость» будет и далее проявляться регулярно, в 2015, 2016 и 2017 годах, несмотря на отчаянные попытки Foranom напомнить о правилах честной игры.
Строительство АЭС «Барака» в ОАЭ
2015 год
Год 2015-й — лучший год атомной энергетики за четверть столетия. Добавилось 10 новых реакторов (из них восемь в Китае), то есть 9 ГВт новых установленных мощностей. Произведено электроэнергии на 31 ТВт∙ч больше прошлогоднего показателя. Заложено восемь новых реакторов (из них шесть в Китае). Но раздаются и тревожные звонки: досрочно закрыто восемь реакторов в Японии, Швеции, Швейцарии, Тайване и США. Объявили о поэтапном отказе от атомной энергетики Тайвань и штат Калифорния.
В конце 2015 года Европейская платформа устойчивой технологии атомной энергетики (Sustainable Nuclear Energy Technology Platform, SNETP) публикует стратегические приоритеты развития атомной энергетики. Эта зонтичная организация, горизонтальное объединение более 100 участников отрасли, с 2010 года выступает с программами, которые лучше назвать обширным списком благих пожеланий, поскольку для их реализации у стран ЕС нет ни денег, ни желания. Долгосрочная устойчивость атомной энергетики, гласят положения SNETP, будет обеспечиваться IV поколением реакторов на быстрых нейтронах и замыканием топливного цикла (частичным или полным), минимизацией ядерных отходов, а также базироваться на трансмутации ОЯТ и РАО. Да-да.
В начале года принята и новая Европейская стратегия энергетической безопасности. Согласно этой стратегии, ни одно государство ЕС не должно менять свою энергетическую систему без консультаций, потому что это может иметь «огромные последствия» для систем других государств-членов. Стратегия настаивает на ограничении поставок газа из России, а также ограничивает участие «третьих стран» в атомной энергетике — и все мы понимаем, что речь главным образом идет о Росатоме, чьи поставки атомного топлива и услуг на АЭС Восточной Европы, по мнению Брюсселя, являются фактором глобального риска. От которого — ясное дело — надо срочно избавиться путем жестких разъяснений правительствам стран с российскими АЭС и принятия «правильных» законов и директив.
Но уже в октябре стратегия европейской энергетической безопасности становится жертвой государственного визита председателя КНР Си Цзиньпина в Британию. Визит увенчался договоренностью об инвестициях Китая — той самой «третьей страны»! — в атомную энергетику Соединенного Королевства. Компания China General Nuclear Power Corporation (CGN) получит 33,5 % от АЭС «Хинкли Пойнт С», а остальные 66,5 % отойдут французскому энергетическому концерну EDF. Сделку объемом $37 млн поддержит гарантиями британское правительство.
Затем в прессу просочились подробности о беспрецедентном давлении китайцев на британское правительство. Условием этой сделки был… первый китайский реактор в Европе, Hualong One (HPR-1000), который китайские компании предложили строить на площадке АЭС «Брадуэлл». И тогда же мир узнал, что КНР делает главную ставку на инфраструктурный экспорт: скоростные железные дороги, реакторы, туннели, мосты. В ближайшую пятилетку, то есть в 2016–2020 годах, объем финансирования этого экспорта составит фантастические $398 млрд.
Канцлер казначейства Великобритании объявил о предоставлении государственных гарантий в 2 млрд фунтов (2,7 млрд евро, или $3,1 млрд) китайским инвестициям в проект АЭС «Хинкли Пойнт С» из двух реакторов EPR по 1600 МВт каждый. Этот проект должен обеспечить 7 % энергопотребления страны. Еврокомиссия возмущена и начинает антимонопольное расследование по госгарантиям, которые царящая в головах политико-экономическая фундаменталистская идея полагает недопустимой господдержкой. После британских намеков о том, что всякое терпение рано или поздно истощается, расследование в 2016 году завершится выводом: закон не нарушен, господдержка в этом виде допустима.
Год 2015-й — лучший год атомной энергетики за четверть столетия. Добавилось 10 новых реакторов (из них восемь в Китае), то есть 9 ГВт новых установленных мощностей. Произведено электроэнергии на 31 ТВт∙ч больше прошлогоднего показателя. Заложено восемь новых реакторов (из них шесть в Китае). Но раздаются и тревожные звонки: досрочно закрыто восемь реакторов в Японии, Швеции, Швейцарии, Тайване и США. Объявили о поэтапном отказе от атомной энергетики Тайвань и штат Калифорния.
В конце 2015 года Европейская платформа устойчивой технологии атомной энергетики (Sustainable Nuclear Energy Technology Platform, SNETP) публикует стратегические приоритеты развития атомной энергетики. Эта зонтичная организация, горизонтальное объединение более 100 участников отрасли, с 2010 года выступает с программами, которые лучше назвать обширным списком благих пожеланий, поскольку для их реализации у стран ЕС нет ни денег, ни желания. Долгосрочная устойчивость атомной энергетики, гласят положения SNETP, будет обеспечиваться IV поколением реакторов на быстрых нейтронах и замыканием топливного цикла (частичным или полным), минимизацией ядерных отходов, а также базироваться на трансмутации ОЯТ и РАО. Да-да.
В начале года принята и новая Европейская стратегия энергетической безопасности. Согласно этой стратегии, ни одно государство ЕС не должно менять свою энергетическую систему без консультаций, потому что это может иметь «огромные последствия» для систем других государств-членов. Стратегия настаивает на ограничении поставок газа из России, а также ограничивает участие «третьих стран» в атомной энергетике — и все мы понимаем, что речь главным образом идет о Росатоме, чьи поставки атомного топлива и услуг на АЭС Восточной Европы, по мнению Брюсселя, являются фактором глобального риска. От которого — ясное дело — надо срочно избавиться путем жестких разъяснений правительствам стран с российскими АЭС и принятия «правильных» законов и директив.
Но уже в октябре стратегия европейской энергетической безопасности становится жертвой государственного визита председателя КНР Си Цзиньпина в Британию. Визит увенчался договоренностью об инвестициях Китая — той самой «третьей страны»! — в атомную энергетику Соединенного Королевства. Компания China General Nuclear Power Corporation (CGN) получит 33,5 % от АЭС «Хинкли Пойнт С», а остальные 66,5 % отойдут французскому энергетическому концерну EDF. Сделку объемом $37 млн поддержит гарантиями британское правительство.
Затем в прессу просочились подробности о беспрецедентном давлении китайцев на британское правительство. Условием этой сделки был… первый китайский реактор в Европе, Hualong One (HPR-1000), который китайские компании предложили строить на площадке АЭС «Брадуэлл». И тогда же мир узнал, что КНР делает главную ставку на инфраструктурный экспорт: скоростные железные дороги, реакторы, туннели, мосты. В ближайшую пятилетку, то есть в 2016–2020 годах, объем финансирования этого экспорта составит фантастические $398 млрд.
Канцлер казначейства Великобритании объявил о предоставлении государственных гарантий в 2 млрд фунтов (2,7 млрд евро, или $3,1 млрд) китайским инвестициям в проект АЭС «Хинкли Пойнт С» из двух реакторов EPR по 1600 МВт каждый. Этот проект должен обеспечить 7 % энергопотребления страны. Еврокомиссия возмущена и начинает антимонопольное расследование по госгарантиям, которые царящая в головах политико-экономическая фундаменталистская идея полагает недопустимой господдержкой. После британских намеков о том, что всякое терпение рано или поздно истощается, расследование в 2016 году завершится выводом: закон не нарушен, господдержка в этом виде допустима.
Другие события 2015 года
Это лишь первый этап опыта, на котором планируется проверить работу систем реактора и удерживать гелиевую плазму в равновесном состоянии 1–2 секунды. На конец января 2016 года намечены испытания с водородной плазмой. О запуске термоядерной реакции, который возможен при достижении температур в 100–150 млн градусов, пока речи не идет.
- По сообщению главы EDF Жана-Бернара Леви, EDF и Areva работают над совершенствованием — читай, удешевлением — проекта реактора EPR. Новый проект будет готов к 2020 году. Но в 2017 году появились публикации, из которых следует, что соглашение правительства Британии с EDF может быть пересмотрено и что в любом случае реакторы EPR строить не будут.
- Комиссия по атомному регулированию США выдала первую за 20 лет лицензию на эксплуатацию реактора. Разрешение на эксплуатацию второго блока АЭС «Уоттс Бар» в течение 40 лет выдано спустя 42 года после начала его строительства. Работы на «Уоттс Бар‑2» были остановлены в 1985 году и возобновлены в 2007 году. Это рекорд длительности строительства атомной станции!
- Финское предприятие по обработке и удалению радиоактивных отходов Posiva Оу получило лицензию правительства страны на строительство хранилища окончательного захоронения отработавшего ядерного топлива «Онкало» в Олкилуото, на юго-западном побережье Финляндии. По словам представителя Posiva, хранилище, рассчитанное на размещение 6500 тонн высокоактивных отходов, начнет работу в 2020 году. Министр экономики Олли Рен сказал, что это первая в мире лицензия на захоронение ядерного топлива.
- Ученые Института физики плазмы Общества им. Макса Планка (Грайфсвальд, Германия) запустили самый мощный в мире термоядерный реактор-стеллератор Wendelstein 7-X. Им удалось нагреть плазму гелия до 1 000 000 °С.
Это лишь первый этап опыта, на котором планируется проверить работу систем реактора и удерживать гелиевую плазму в равновесном состоянии 1–2 секунды. На конец января 2016 года намечены испытания с водородной плазмой. О запуске термоядерной реакции, который возможен при достижении температур в 100–150 млн градусов, пока речи не идет.
2016 год
Началась реструктуризация утонувшей в долгах французской Areva, в капитал которой французское правительство уже влило 4,5 млрд евро. Планы пока расплывчаты, ясно лишь, что по образцу, заданному банковским сектором, активы выводятся в новую компанию с условным названием то ли Areva NP, то ли Edvance, то ли New Co, целями которой будут разработка и строительство ядерного острова и систем управления для новых реакторов, построенных по французским проектам. Долги, видимо, оставят в «плохой» Areva.
В ходе реструктуризации планировалось сформировать отдельные (дочерние) компании: Areva Mines, Areva NC, Areva Projects и Areva Business Support. Areva NP сосредоточится на основном направлении — разработке и строительстве реакторов. Может быть, план прояснится к концу 2017 года. А может быть, и нет.
Британия стала последним в Европе энтузиастом атомной энергетики и объявила о планах закрыть все угольные станции к 2025 году. Планы строительства от семи до десяти реакторов остаются в силе, но их воплощение под вопросом. В самой Британии реакторы давно не строили, поколение ученых-ядерщиков и инженеров ушло на пенсию. Что до иностранных компаний, то EDF, которая собиралась строить два EPR на АЭС «Хинкли Пойнт С» и еще два на АЭС «Сайзуэлл», определенно вышла из доверия.
Памятуя историю неудач с «Фламанвиль‑3» и «Олкилуото‑3», британцы боятся, что за свои деньги получат несколько миллиардов перерасхода сметы и бесконечные отсрочки. Планы заплатить Toshiba за строительство гигантского комплекса АЭС «Мурсайд» из трех реакторов AP1000 обречены из-за финансовых неурядиц, чуть было не пустивших ко дну японскую корпорацию. Недавно британское правительство попросило южнокорейскую корпорацию KEPCO взять на себя строительство с использованием проекта APR1400. Ответ КЕРСО мы вскоре узнаем.
В любом случае, очень похоже, что Британия, которая 61 год назад запустила первую гражданскую атомную электростанцию, вскоре либо вовсе лишится атомной энергетики, либо станет в значительной степени зависимой от корейских и китайских производителей.
В 2015 году МЭА назвало Азию глобальным фактором развития атомной отрасли. Южная Корея и Китай все чаще обращают внимание на возможности экспорта, созданные крахом старых атомных компаний США, Франции и Японии. Возможно, потерпевшая поражение отрасль, полагавшаяся на дорогостоящие уникальные проекты, готова к поглощению китайскими и южнокорейскими компаниями. В конце концов, не новые и новейшие проекты, а опыт и еще раз опыт позволяют строить атомные электростанции дешевле и безопаснее.
Но может статься, что Южная Корея в перспективе выйдет из числа поставщиков атомных технологий. Избранный в 2017 году президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин — жесткий антиядерный фундаменталист, имеющий в обществе широкую поддержку и готовый на многое, чтобы страна отказалась от атомной энергетики.
В этом случае глобальная конкуренция резко сужается, и в гонках за новыми контрактами на строительство АЭС остаются всего два участника: Китай и…
Началась реструктуризация утонувшей в долгах французской Areva, в капитал которой французское правительство уже влило 4,5 млрд евро. Планы пока расплывчаты, ясно лишь, что по образцу, заданному банковским сектором, активы выводятся в новую компанию с условным названием то ли Areva NP, то ли Edvance, то ли New Co, целями которой будут разработка и строительство ядерного острова и систем управления для новых реакторов, построенных по французским проектам. Долги, видимо, оставят в «плохой» Areva.
В ходе реструктуризации планировалось сформировать отдельные (дочерние) компании: Areva Mines, Areva NC, Areva Projects и Areva Business Support. Areva NP сосредоточится на основном направлении — разработке и строительстве реакторов. Может быть, план прояснится к концу 2017 года. А может быть, и нет.
Британия стала последним в Европе энтузиастом атомной энергетики и объявила о планах закрыть все угольные станции к 2025 году. Планы строительства от семи до десяти реакторов остаются в силе, но их воплощение под вопросом. В самой Британии реакторы давно не строили, поколение ученых-ядерщиков и инженеров ушло на пенсию. Что до иностранных компаний, то EDF, которая собиралась строить два EPR на АЭС «Хинкли Пойнт С» и еще два на АЭС «Сайзуэлл», определенно вышла из доверия.
Памятуя историю неудач с «Фламанвиль‑3» и «Олкилуото‑3», британцы боятся, что за свои деньги получат несколько миллиардов перерасхода сметы и бесконечные отсрочки. Планы заплатить Toshiba за строительство гигантского комплекса АЭС «Мурсайд» из трех реакторов AP1000 обречены из-за финансовых неурядиц, чуть было не пустивших ко дну японскую корпорацию. Недавно британское правительство попросило южнокорейскую корпорацию KEPCO взять на себя строительство с использованием проекта APR1400. Ответ КЕРСО мы вскоре узнаем.
В любом случае, очень похоже, что Британия, которая 61 год назад запустила первую гражданскую атомную электростанцию, вскоре либо вовсе лишится атомной энергетики, либо станет в значительной степени зависимой от корейских и китайских производителей.
В 2015 году МЭА назвало Азию глобальным фактором развития атомной отрасли. Южная Корея и Китай все чаще обращают внимание на возможности экспорта, созданные крахом старых атомных компаний США, Франции и Японии. Возможно, потерпевшая поражение отрасль, полагавшаяся на дорогостоящие уникальные проекты, готова к поглощению китайскими и южнокорейскими компаниями. В конце концов, не новые и новейшие проекты, а опыт и еще раз опыт позволяют строить атомные электростанции дешевле и безопаснее.
Но может статься, что Южная Корея в перспективе выйдет из числа поставщиков атомных технологий. Избранный в 2017 году президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин — жесткий антиядерный фундаменталист, имеющий в обществе широкую поддержку и готовый на многое, чтобы страна отказалась от атомной энергетики.
В этом случае глобальная конкуренция резко сужается, и в гонках за новыми контрактами на строительство АЭС остаются всего два участника: Китай и…
2017 год
Главная новость года — подала заявление о банкротстве компания Westinghouse Electric, разработчик реактора с водой под давлением АР1000, который позиционировался как будущая рабочая лошадка мировой атомной энергетики.
Японская корпорация Toshiba также находится в тяжелом финансовом положении и даже признает, что существуют «определенные сомнения» относительно ее способности продолжать свою деятельность. Toshiba с марта ищет покупателя на Westinghouse, но таковых не нашлось.
Строительство двух реакторов АР1000 в штате Джорджия и еще двух — в штате Южная Каролина, по сообщениям конца года, решено продолжить и завершить, несмотря на то что суммарный перерасход по обоим проектам достиг $13 млрд.
Главная новость года — подала заявление о банкротстве компания Westinghouse Electric, разработчик реактора с водой под давлением АР1000, который позиционировался как будущая рабочая лошадка мировой атомной энергетики.
Японская корпорация Toshiba также находится в тяжелом финансовом положении и даже признает, что существуют «определенные сомнения» относительно ее способности продолжать свою деятельность. Toshiba с марта ищет покупателя на Westinghouse, но таковых не нашлось.
Строительство двух реакторов АР1000 в штате Джорджия и еще двух — в штате Южная Каролина, по сообщениям конца года, решено продолжить и завершить, несмотря на то что суммарный перерасход по обоим проектам достиг $13 млрд.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ НОМЕРА
