Концерн «Росэнергоатом» отметил 7 сентября свое 25-летие. Сегодня компания — вторая в мире по объему атомных генерирующих мощностей и лидер электрогенерации в России. Основные итоги работы концерна за 2017 год подвел первый заместитель главы компании по эксплуатации АЭС Александр Шутиков. Интервью было записано в ходе генеральной конференции МАГАТЭ в сентябре, где концерн проводил отдельное мероприятие, посвященное своему юбилею.

Текст: Юлия ГИЛЕВА

Ремонтная кампания на любой АЭС считается периодом наиболее напряженным и ответственным. Можно ли сказать, что ППР-2017 на этапе логического завершения? Есть ли первые, предварительные итоги производственного года? Каким он стал для «Росэнергоатома»?

Год выпал для нас особенный, и вы поймете почему. На самом деле ремонтная кампания 2017 года не близка к завершению, наоборот, она в разгаре. Да, это необычно. По целому ряду объективных причин.
Прежде всего, на кампании сказался ввод в эксплуатацию новых энергоблоков. Это огромный пласт работы, к выполнению которого привлечены не только специалисты генерального подрядчика, но и собственный ремонтный персонал АЭС.

Пришлось внести корректировки в программу ППР для решения оперативных задач на действующих энергоблоках. Это, в числе прочего, периодические отказы основного генерирующего электротехнического оборудования. Причины отказов разные. Можно выделить основные. Во-первых, это так называемые «детские болезни» вновь вводимого в строй оборудования. Во-вторых, это «возрастные болезни» действующих генераторов, работающих на пределе своих ресурсов.

Естественно, мы боремся с этими «болезнями», разработали программу замены генераторов. Положительный опыт в этом плане у нас уже есть. Например, в 2015 году на энергоблоке № 2 Балаковской АЭС была успешно проведена замена статора генератора, что повысило надежность оборудования и безопасность эксплуатации атомной электростанции. Модернизированный генератор может нести активную мощность 1100 МВт, это на 10 % выше, чем было ранее. Отмечу, что эту практику удалось транслировать на площадку болгарской АЭС «Козлодуй».

Еще один момент, повлиявший на длительность ремонтной кампании, — это вопрос формоизменений графитовой кладки на энергоблоках с канальными реакторными установками. Нельзя сказать, что проблемы, сформировавшиеся в ходе эксплуатации РБМК, непреодолимы. Требуются новые технологии и методики, обучение им персонала. Подчеркну, что проблема графитовой кладки не критическая — у нас есть удачный опыт ее решения на Ленинградской АЭС.

Для решения этой проблемы требуется только одно — время. В том числе время, отведенное на выполнение конкретных производственных задач во время конкретной ремонтной кампании. В 2017 году перед нами стоит цель завершить восстановление параметров графитной кладки на втором энергоблоке Ленинградской атомной станции. На следующий год, на новую ремонтную кампанию, мы запланировали сразу четыре восстановительных мероприятия по графитовой кладке.

И это тоже вопрос времени, потому что новые задачи требуют применения новых технологий, в том числе робототехники. А это значит, что необходимо не только обосновать создание техники, но и доказать опытным путем ее работоспособность. И лишь после этого ввести ее в эксплуатацию. Ремонтные кампании практически постоянно держат энергетиков в тонусе, не дают расслабиться.

Руководство Росатома ставит задачу улучшения экономических показателей производственных процессов, в том числе такого сложного и уникального, как восстановление ресурсных характеристик графитовой кладки. Как решается эта задача?

Нам удалось добиться определенных результатов. Работы с графитом оптимизированы и по времени, и по финансовым затратам. Предела совершенству нет, и можно улучшать эти показатели. Правда, они будут повышаться не в разы, а на проценты. У нас появляются новые вызовы, в ответ на них мы создаем новые методики, чтобы продолжить эффективную и безопасную эксплуатацию энергоблоков с реакторами типа РБМК.

Неужели процесс деформации графитовой кладки сильно разнится на блоках разных атомных станций?

Характеристики графитовой кладки, конечно, несколько различаются. Причина проста. Первоначально был один изготовитель, на смену ему пришел другой; несмотря на однородность и однотипность материала, нюансы изготовления различались, не выходя при этом за пределы четко установленных нормативов. Поэтому сам процесс распухания кладки одинаков для всех станций с реакторами РБМК, но особенности все же есть.

Наши энергоблоки унифицированы, построены по одинаковым проектам, но каждый из них по-своему уникален. Где-то применялись необычные принципы монтажа оборудования. Где-то сам реактор был пущен в эксплуатацию чуть позже своего «коллеги». Поэтому на одном энергоблоке изменения ресурсных характеристик уже начались, а на втором графитовая кладка находится в пределах нормативных значений. Мы стараемся учесть все эти нюансы, но на каждом блоке могут быть свои «сюрпризы».

В этом году Обнинский ЦИПК отметил 50-летний юбилей. Во время торжества стало известно, что центр входит в состав концерна и будет, в частности, готовить специалистов для эксплуатации энергоблоков, возводимых за рубежом. Например, для турецкой площадки АЭС «Аккую». Понятно, что специалисты по эксплуатации там нужны будут не завтра, а через пять-семь лет. Но это сотни грамотных, подготовленных эксплуатационников. Это будут специалисты с действующих АЭС концерна?

Наши специалисты будут работать на зарубежных АЭС по контрактам, которые будут заключены между компанией-нанимателем и концерном. Вариантов таких контрактов может быть несколько, исходя из разных сценариев развития событий.

В одном случае возможно применение принципа «Строй, владей, эксплуатируй», в другом — только «Строй и владей». В зависимости от выбранной зарубежными партнерами модели будут выбраны тип и продолжительность заключенных трудовых соглашений с российскими специалистами. Даже количество российского персонала зависит от моделей эксплуатации возводимых за границей АЭС.

Процесс обучения специалиста и повышения его квалификации растянут во времени, поэтому профессионалы высоко ценятся на рынке труда. Поэтому же мы не можем позволить себе оголить отечественные атомные станции, оставив их без ценного персонала. Собственно говоря, Федеральный закон № 170-ФЗ «Об использовании атомной энергии» не позволит нам, эксплуатирующей организации, поступить так. Поэтому концерн, во‑первых, использует советский опыт, когда наших специалистов активно привлекали к пусконаладочным и пусковым работам на вводимых энергоблоках в странах Восточной Европы и при этом не «обезглавливались» атомные станции СССР.

Во-вторых, созданная техническая академия позволит подготовить ровно столько специалистов для работы за рубежом, сколько потребуют от нас заключенные договора. Набранные молодые специалисты получат необходимый запас знаний на отечественных атомных станциях и будут затем направлены на зарубежные площадки. Важный момент: получать зарплату они станут не от выработанной генерации электроэнергии в России, а благодаря зарубежному контракту. Таким образом, мы подготовим высококлассных специалистов, заработаем неплохие деньги, и это не приведет к раздуванию наших собственных штатов.

А что насчет Белорусской АЭС?

Персонал первой белорусской АЭС в Островце все равно будет наш. Мы можем пойти по тому же пути, что и в Иране: на АЭС «Бушер», пуском которой занимался концерн, до 70 % персонала было с Украины.

Отмечу, что украинские специалисты по уровню базовых знаний, профильному образованию и квалификации в области эксплуатации атомных станций не уступают российским. Тем более что энергоблоков 320-й серии с реакторами ВВЭР-1000 на Украине даже больше, чем у нас. Сегодня эксплуатируется 11 блоков, построенных еще в советский период. А в России таких блоков 10, и это с учетом постройки и пуска энергоблока № 4 Ростовской АЭС.

Кстати, на АЭС «Бушер» до сих пор работают наши специалисты — это так называемые ключевые фигуры, контролирующие определенные направления в работе станции.

Как вы оцениваете уровень иранских атомщиков?

Партнерские проверки, проведенные на АЭС «Бушер» представителями ВАО АЭС, показали, что местному персоналу есть куда расти. Такую же оценку дают российские представители на иранской площадке. Недостатки в их работе не критичны с точки зрения безопасной эксплуатации станции. Это открытая информация, и наши иранские коллеги прислушиваются к рекомендациям, интересуются практикой АЭС концерна, используют российский и мировой опыт.

Какие ключевые задачи ставит руководство концерна в сфере эксплуатации на ближайшие несколько лет?

Основной акцент сделан на человеческий капитал, на специалистов и руководителей. Огромное внимание уделяется программам модернизации и реконструкции оборудования АЭС. Но все же главная задача — это значительный рост уровня культуры безопасности нашего персонала. В первую очередь, руководителей среднего звена на атомных станциях.

Мы продолжаем целенаправленную работу по созданию таких условий и обеспечению такого поведения специалистов АЭС, при которых какой-либо шаг в ущерб безопасности предприятия становится невозможным, даже если сама вероятность возникновения опасности ничтожно мала. Культура безопасности — это фундаментальная основа обеспечения ядерной, радиационной, эксплуатационной и общей безопасности атомных станций. Она должна стать психологией работников АЭС и в дальнейшем превратиться во внутреннюю потребность каждого специалиста; ответственность и самоконтроль должны стать неотъемлемыми качествами каждого работника.

Можно бесконечно заниматься улучшением технологий и оборудования, но пока у людей не сформируется четкое мировоззрение, пока вопросы обеспечения безопасности не станут приоритетными для каждого работника атомной станции, прорыва не будет.

Можно ли сказать, что вас к этому подталкивает отраслевая программа оптимизации и повышения эффективности?

В том числе. Если нам удается добиться в какой-то производственной сфере повышения эффективности процессов хотя бы на 5 %, это уже результат. Невозможно достичь сразу же показателей в 50 % — ведь мы не на нулевом уровне. Атомные станции концерна по многим показателям эффективности находятся по статистике выше среднего уровня. Это высокий результат. Поэтому каждый процент повышения эффективности в процессе выработки электроэнергии требует больших усилий и использования ресурсов разного рода.

Технику можно модернизировать до определенного момента, потом никакого эффекта не будет. В работе же с человеческим фактором, наоборот, всегда есть возможность сделать качественный рывок вперед, повышая планку. И это действительно сложная задача; с людьми работать сложнее всего.