Ресурсы любят счет
Текст: Екатерина Трипотень
ОЦКС Росатома до конца года рассчитывает завершить опытную эксплуатацию ресурсной модели оценки стоимости строительства атомных объектов. Мы попытались разобраться, в чем преимущества ресурсного метода, кто в руководстве госкорпорации оказывает поддержку этому проекту и что тормозит его массовое внедрение.
ОЦКС Росатома до конца года рассчитывает завершить опытную эксплуатацию ресурсной модели оценки стоимости строительства атомных объектов. Мы попытались разобраться, в чем преимущества ресурсного метода, кто в руководстве госкорпорации оказывает поддержку этому проекту и что тормозит его массовое внедрение.
Основной метод расчета стоимости строящегося объекта в РФ — базисно-индексный. Название отражает его суть: сметная стоимость объекта рассчитывается на основе базисных цен за прошлый период, которые приводятся к текущему уровню путем умножения на индексы. Основные индексы утверждаются государством.
Этот метод простой, но неточный. Во-первых, российские сметные справочники датируются 2001 годом, и при учете удорожания за 15 лет может возникать серьезная погрешность. Во-вторых, справочники несовершенны. Они изначально охватывали не все статьи затрат (например, накладные расходы учитываются как процент от общей стоимости проекта на основе исторической статистики), а в последние годы появились новое оборудование и материалы, которые в них также не отражены. Пока строители выкручиваются, подыскивая аналоги. Но если новое оборудование выполняет функции нескольких видов старого, то задача становится в разы сложнее.
«В результате наблюдаются достаточно серьезные отклонения, как правило, идет превышение бюджета строительства, — комментирует руководитель проектного офиса ОЦКС Александр Болдин. — Причем бюджет изначально рассчитать очень тяжело, потому что зачастую при планировании точное значение индексов неизвестно».
Для Росатома, который в последние годы сталкивается с превышением бюджета строительства АЭС и стремится жестко контролировать инвестиционные расходы, точность оценок — вопрос краеугольный. «Учитывая, что у нас объекты очень крупные и, соответственно, очень дорогие, руководство поставило перед нами задачу заняться внедрением ресурсного метода оценки стоимости», — объясняет наш собеседник.
Этот метод простой, но неточный. Во-первых, российские сметные справочники датируются 2001 годом, и при учете удорожания за 15 лет может возникать серьезная погрешность. Во-вторых, справочники несовершенны. Они изначально охватывали не все статьи затрат (например, накладные расходы учитываются как процент от общей стоимости проекта на основе исторической статистики), а в последние годы появились новое оборудование и материалы, которые в них также не отражены. Пока строители выкручиваются, подыскивая аналоги. Но если новое оборудование выполняет функции нескольких видов старого, то задача становится в разы сложнее.
«В результате наблюдаются достаточно серьезные отклонения, как правило, идет превышение бюджета строительства, — комментирует руководитель проектного офиса ОЦКС Александр Болдин. — Причем бюджет изначально рассчитать очень тяжело, потому что зачастую при планировании точное значение индексов неизвестно».
Для Росатома, который в последние годы сталкивается с превышением бюджета строительства АЭС и стремится жестко контролировать инвестиционные расходы, точность оценок — вопрос краеугольный. «Учитывая, что у нас объекты очень крупные и, соответственно, очень дорогие, руководство поставило перед нами задачу заняться внедрением ресурсного метода оценки стоимости», — объясняет наш собеседник.
Ресурсная модель: как она работает, в чем преимущества
Особенность этого подхода в том, что еще на этапе проектирования определяется, какие ресурсы будут востребованы в ходе строительства. Ресурсы — это оборудование, люди, машины, материалы и так далее. Все это закладывают в специальную базу данных. Если туда же загрузить график строительства, то можно увидеть, какие ресурсы и в какое время расходуются. Зная стоимость определенного ресурса в этот период, можно довольно точно рассчитать стоимость объекта.
В отличие от базисно-индексного метода, здесь стоимость ресурсов учитывается по текущей цене. А индексы в ресурсном методе применяются для оценки прогнозной стоимости. «Сооружение АЭС — длительный проект, в среднем строительные работы, включая подготовительный период, продолжаются 10 лет. Естественно, за это время может многое измениться. Меняются цены, меняются внешние условия, которые мы тоже должны учитывать, налоги, курсы валют и так далее. Поэтому ресурсная модель позволяет заглянуть вперед», — поясняет А. Болдин.
Индексы-дефляторы используются официальные — те, которые прогнозируют профильные министерства: Минэкономики (инфляция), Минпромторг (строительные материалы), Минстрой (строительные работы).
Кроме более высокой точности оценки, у ресурсной модели есть и другие преимущества. Во-первых, ресурсная модель обеспечивает прозрачность ценообразования. Во-вторых, она дает возможность рассчитать стоимость на ранней стадии реализации инвестпроекта, в том числе за рубежом, — достаточно знать, какого типа будет АЭС. «Например, собрались мы строить АЭС в Южной Америке. Нам говорят, что станция будет как в Нововоронеже. Мы достаем базу данных по Нововоронежской АЭС, пересчитываем рубли на песо и объявляем сумму — на базе этой информации уже можно вести переговоры. А до появления ресурсной модели рассчитать стоимость было довольно сложно», — объясняет А. Болдин.
В-третьих, появляется инструмент для пересчета стоимости в случае изменения проекта. «Раньше, если в проекте что-то менялось, это было большой проблемой для проектировщика, так как надо было снова перелопачивать огромное количество смет, — рассказывает наш собеседник. — Мы же при изменении проекта просто исключаем одни ресурсы, подключаем другие и смотрим, что получилось». Благодаря этому можно прикидывать и влияние изменений на стоимость проекта. «Правда, эту опцию мы пока не пробовали. Сначала нужно наработать базу типовых моделей. Но это задача будущего, и она очень интересная», — добавляет он.
По словам А. Болдина, составной частью ресурсной модели является подсистема мониторинга цен, который позволяет подгружать стоимостные индикаторы из внешней среды — тогда их можно контролировать. Правда, пока этот модуль еще не запущен.
Кроме того, по словам А. Болдина, в инструмент заложено очень большое количество прикладных функций, например, разного рода проверки. «Мы загружаем туда данные, присланные проектировщиками через интерфейс; система проверяет корректность этих данных и выдает сигналы, если видит, что их нельзя использовать для расчетов ресурсной модели, — рассказывает А. Болдин. — То есть ресурсная модель позволяет проводить экспертизу самого процесса разработки сметы, которая тоже несовершенна».
Если преимущества так очевидны, то почему переход на использование ресурсного метода и ресурсных моделей в строительном комплексе России пока не стал повсеместным? Дело в том, что ресурсная модель сложнее в использовании: в ней больше расчетов. «Ресурсный метод известен очень давно, он очень логичный и понятный, но требует гораздо больших трудозатрат, чем базисно-индексный. Он сопряжен с большим количеством вводимых данных и вычислений, которые целесообразно автоматизировать», — рассуждает А. Болдин. Иными словами, переход на ресурсный метод требует инвестиций в создание собственного или закупку стороннего ПО.
Особенность этого подхода в том, что еще на этапе проектирования определяется, какие ресурсы будут востребованы в ходе строительства. Ресурсы — это оборудование, люди, машины, материалы и так далее. Все это закладывают в специальную базу данных. Если туда же загрузить график строительства, то можно увидеть, какие ресурсы и в какое время расходуются. Зная стоимость определенного ресурса в этот период, можно довольно точно рассчитать стоимость объекта.
В отличие от базисно-индексного метода, здесь стоимость ресурсов учитывается по текущей цене. А индексы в ресурсном методе применяются для оценки прогнозной стоимости. «Сооружение АЭС — длительный проект, в среднем строительные работы, включая подготовительный период, продолжаются 10 лет. Естественно, за это время может многое измениться. Меняются цены, меняются внешние условия, которые мы тоже должны учитывать, налоги, курсы валют и так далее. Поэтому ресурсная модель позволяет заглянуть вперед», — поясняет А. Болдин.
Индексы-дефляторы используются официальные — те, которые прогнозируют профильные министерства: Минэкономики (инфляция), Минпромторг (строительные материалы), Минстрой (строительные работы).
Кроме более высокой точности оценки, у ресурсной модели есть и другие преимущества. Во-первых, ресурсная модель обеспечивает прозрачность ценообразования. Во-вторых, она дает возможность рассчитать стоимость на ранней стадии реализации инвестпроекта, в том числе за рубежом, — достаточно знать, какого типа будет АЭС. «Например, собрались мы строить АЭС в Южной Америке. Нам говорят, что станция будет как в Нововоронеже. Мы достаем базу данных по Нововоронежской АЭС, пересчитываем рубли на песо и объявляем сумму — на базе этой информации уже можно вести переговоры. А до появления ресурсной модели рассчитать стоимость было довольно сложно», — объясняет А. Болдин.
В-третьих, появляется инструмент для пересчета стоимости в случае изменения проекта. «Раньше, если в проекте что-то менялось, это было большой проблемой для проектировщика, так как надо было снова перелопачивать огромное количество смет, — рассказывает наш собеседник. — Мы же при изменении проекта просто исключаем одни ресурсы, подключаем другие и смотрим, что получилось». Благодаря этому можно прикидывать и влияние изменений на стоимость проекта. «Правда, эту опцию мы пока не пробовали. Сначала нужно наработать базу типовых моделей. Но это задача будущего, и она очень интересная», — добавляет он.
По словам А. Болдина, составной частью ресурсной модели является подсистема мониторинга цен, который позволяет подгружать стоимостные индикаторы из внешней среды — тогда их можно контролировать. Правда, пока этот модуль еще не запущен.
Кроме того, по словам А. Болдина, в инструмент заложено очень большое количество прикладных функций, например, разного рода проверки. «Мы загружаем туда данные, присланные проектировщиками через интерфейс; система проверяет корректность этих данных и выдает сигналы, если видит, что их нельзя использовать для расчетов ресурсной модели, — рассказывает А. Болдин. — То есть ресурсная модель позволяет проводить экспертизу самого процесса разработки сметы, которая тоже несовершенна».
Если преимущества так очевидны, то почему переход на использование ресурсного метода и ресурсных моделей в строительном комплексе России пока не стал повсеместным? Дело в том, что ресурсная модель сложнее в использовании: в ней больше расчетов. «Ресурсный метод известен очень давно, он очень логичный и понятный, но требует гораздо больших трудозатрат, чем базисно-индексный. Он сопряжен с большим количеством вводимых данных и вычислений, которые целесообразно автоматизировать», — рассуждает А. Болдин. Иными словами, переход на ресурсный метод требует инвестиций в создание собственного или закупку стороннего ПО.
Взгляд изнутри
Росатом пошел по пути разработки собственного ПО. «Проблема западных программных продуктов в том, что они, во‑первых, дороже, чем стандартные компьютерные программы — за счет наличия уникальных алгоритмов; а во‑вторых, не учитывают специфику наших, российских проектов — их нужно будет подстраивать под наши процессы управления, а это зачастую невозможно, либо требует дополнительных затрат», — объясняет логику госкорпорации А. Болдин.
Работа над разработкой ресурсной модели началась в начале 2015 года. Почему именно в ОЦКС? Предыстория простая: «Перед нами как дирекцией капстроительства поставлена задача со стороны инвестора, то есть госкорпорации — контролировать выделение финансирования и освоение этих денег на стройке. И одними из первых заказчиков ресурсной модели были наши контролеры. Истоки — на площадке, в реальных проблемах: мы пытаемся посчитать, сколько мы уже потратили и сколько еще нужно потратить при строительстве того или иного объекта».
Над проектом в ОЦКС работает небольшая команда из четырех-пяти человек, кое-что отдали на аутсорсинг подрядчику, который хорошо знает используемую платформу. И решение получилось компактное, подбирает слова А. Болдин. Поэтому и затраты на него небольшие. «Это не просто интеллектуальная собственность, это наша инновация, — гордится он. — Это разработка, аналогов которой, честно говоря, мы нигде не видели».
Инструмент пока обкатывается на проектах сооружения АЭС в России. «У нас есть пилотные станции, в данные о сооружении которых мы уже хорошо погрузились, — это Нововоронежская АЭС и Курская АЭС-2; а есть те, к которым только подступаемся», — рассказывает наш собеседник. В перспективе планируется распространить ресурсную модель на зарубежные стройки и другие инвестиционные проекты, не только АЭС. Но сначала надо хорошо ее отработать на российских стройках АЭС.
Помимо разработки ПО в отрасли ведется и большая методологическая работа, связанная с переходом на ресурсный метод ценообразования. Второй проект направлен на регламентацию этого процесса как на уровне госкорпорации, так и на уровне взаимодействия с госорганами. Ведет это направление тоже ОЦКС, а вовлечены в него десятки людей из разных компаний Росатома.
У проекта был переломный момент, когда предстояло принять решение, как двигаться дальше, вспоминает А. Болдин. И в этот момент проект поддержал Сергей Кириенко, который тогда возглавлял Росатом. «Тогда мы всё показывали и объясняли всем руководителям, в том числе ему. Он уловил преимущество ресурсного метода и поручил разработать поэтапную схему его внедрения», — подчеркивает наш собеседник.
Это большая удача. «Так как проект курируется на самом верху, мы — небольшая группа в ОЦКС, находясь на переднем крае между проектировщиками и инжинирингом, строителями, можем довольно быстро обмениваться информацией. Если бы мы выбрали какой-то другой метод реализации этого проекта, то сейчас находились бы на этапе проработки технического задания, а не использования готового продукта», — говорит он.
Росатом пошел по пути разработки собственного ПО. «Проблема западных программных продуктов в том, что они, во‑первых, дороже, чем стандартные компьютерные программы — за счет наличия уникальных алгоритмов; а во‑вторых, не учитывают специфику наших, российских проектов — их нужно будет подстраивать под наши процессы управления, а это зачастую невозможно, либо требует дополнительных затрат», — объясняет логику госкорпорации А. Болдин.
Работа над разработкой ресурсной модели началась в начале 2015 года. Почему именно в ОЦКС? Предыстория простая: «Перед нами как дирекцией капстроительства поставлена задача со стороны инвестора, то есть госкорпорации — контролировать выделение финансирования и освоение этих денег на стройке. И одними из первых заказчиков ресурсной модели были наши контролеры. Истоки — на площадке, в реальных проблемах: мы пытаемся посчитать, сколько мы уже потратили и сколько еще нужно потратить при строительстве того или иного объекта».
Над проектом в ОЦКС работает небольшая команда из четырех-пяти человек, кое-что отдали на аутсорсинг подрядчику, который хорошо знает используемую платформу. И решение получилось компактное, подбирает слова А. Болдин. Поэтому и затраты на него небольшие. «Это не просто интеллектуальная собственность, это наша инновация, — гордится он. — Это разработка, аналогов которой, честно говоря, мы нигде не видели».
Инструмент пока обкатывается на проектах сооружения АЭС в России. «У нас есть пилотные станции, в данные о сооружении которых мы уже хорошо погрузились, — это Нововоронежская АЭС и Курская АЭС-2; а есть те, к которым только подступаемся», — рассказывает наш собеседник. В перспективе планируется распространить ресурсную модель на зарубежные стройки и другие инвестиционные проекты, не только АЭС. Но сначала надо хорошо ее отработать на российских стройках АЭС.
Помимо разработки ПО в отрасли ведется и большая методологическая работа, связанная с переходом на ресурсный метод ценообразования. Второй проект направлен на регламентацию этого процесса как на уровне госкорпорации, так и на уровне взаимодействия с госорганами. Ведет это направление тоже ОЦКС, а вовлечены в него десятки людей из разных компаний Росатома.
У проекта был переломный момент, когда предстояло принять решение, как двигаться дальше, вспоминает А. Болдин. И в этот момент проект поддержал Сергей Кириенко, который тогда возглавлял Росатом. «Тогда мы всё показывали и объясняли всем руководителям, в том числе ему. Он уловил преимущество ресурсного метода и поручил разработать поэтапную схему его внедрения», — подчеркивает наш собеседник.
Это большая удача. «Так как проект курируется на самом верху, мы — небольшая группа в ОЦКС, находясь на переднем крае между проектировщиками и инжинирингом, строителями, можем довольно быстро обмениваться информацией. Если бы мы выбрали какой-то другой метод реализации этого проекта, то сейчас находились бы на этапе проработки технического задания, а не использования готового продукта», — говорит он.
В отрасли проснулся интерес…
Ресурсная модель тесно связана с процессом проектирования. Но проектировщики вообще люди консервативные, а проектировщики Росатома — консервативные в квадрате, потому что от них зависит безопасность станции, и они семь раз подумают, прежде чем что-то принять. Поэтому поначалу ресурсная модель у них, что называется, не пошла. Однако в этом году наметился перелом.
«Логика такая: сформировав базу на одном проекте, мы можем использовать ее на новом объекте, и не нужно ничего делать с нуля. То есть мы получаем огромную экономию по трудозатратам, и проектировщики начали это понимать», — поясняет А. Болдин. Если пойти дальше в сторону типизации проектов и выделить хотя бы 50 % ресурсов, которые используются повторно в новом проекте, то экономия возрастет вдвое.
Еще один плюс ресурсной модели — то, что она дает обратную связь на процесс проектирования. «Рабочую документацию и сметы сдают на бумаге, поэтому мало кто их проверяет на соответствие. Доходит до того, что цена по объекту состоит из 10 локальных смет, и сумма этих 10 смет может не совпадать. А в ресурсной модели это проверяется легко», — перечисляет преимущества инструмента А. Болдин.
Кроме того, начало применения ресурсной модели заставило инженеров атомной отрасли пересмотреть свой взгляд на календарное планирование: с этого года они стали делать такие графики, которые можно увязывать с ресурсами. Однако разработка самого графика — трудоемкий процесс, и поэтому наблюдается отставание: по некоторым проектам ресурсная модель есть, а графика еще нет, с сожалением констатирует А. Болдин.
Ресурсная модель тесно связана с процессом проектирования. Но проектировщики вообще люди консервативные, а проектировщики Росатома — консервативные в квадрате, потому что от них зависит безопасность станции, и они семь раз подумают, прежде чем что-то принять. Поэтому поначалу ресурсная модель у них, что называется, не пошла. Однако в этом году наметился перелом.
«Логика такая: сформировав базу на одном проекте, мы можем использовать ее на новом объекте, и не нужно ничего делать с нуля. То есть мы получаем огромную экономию по трудозатратам, и проектировщики начали это понимать», — поясняет А. Болдин. Если пойти дальше в сторону типизации проектов и выделить хотя бы 50 % ресурсов, которые используются повторно в новом проекте, то экономия возрастет вдвое.
Еще один плюс ресурсной модели — то, что она дает обратную связь на процесс проектирования. «Рабочую документацию и сметы сдают на бумаге, поэтому мало кто их проверяет на соответствие. Доходит до того, что цена по объекту состоит из 10 локальных смет, и сумма этих 10 смет может не совпадать. А в ресурсной модели это проверяется легко», — перечисляет преимущества инструмента А. Болдин.
Кроме того, начало применения ресурсной модели заставило инженеров атомной отрасли пересмотреть свой взгляд на календарное планирование: с этого года они стали делать такие графики, которые можно увязывать с ресурсами. Однако разработка самого графика — трудоемкий процесс, и поэтому наблюдается отставание: по некоторым проектам ресурсная модель есть, а графика еще нет, с сожалением констатирует А. Болдин.
Что дальше
Сегодня статус проекта таков: инструмент разработан, идет опытная эксплуатация, в ходе которой проводится донастройка системы. «Поэтому то, что мы делаем сейчас, пока имеет статус аналитической оценки. Но уже сейчас мы эти аналитические оценки проводим по реальным станциям, по реальным данным, полученным от проектировщиков», — отмечает А. Болдин. Он полагает, что этап опытной эксплуатации и обкатки инструмента завершится до конца года. Но точные сроки зависят от решения Росатома, по какой схеме дальше развивать продукт и в каком виде распространять его по отрасли.
Существует два вида программных продуктов для подобных задач. Есть так называемые коробочные продукты, самый известный из которых — «1С: Бухгалтерия»: пошел в магазин, купил, поставил — работает. Производитель этой программы зарабатывает на эффекте масштаба, на тираже — «1С» выпускают огромными тиражами, проводит краткий ликбез А. Болдин.
Второй вариант — специализированный продукт под конкретную задачу, тиражирование которого нецелесообразно или невозможно. Для продуктов второго класса характерна продажа консалтинговых услуг: не важно, каков инструмент, важно то, как он работает и кто с ним работает.
Чтобы сделать из ПО, разработанного в ОЦКС, коробочный продукт, необходимы значительные вложения в разработку, констатирует А. Болдин. С «1С: Бухгалтерия» может работать любой, достаточно прочитать инструкцию: программа простая, отлаженная, безотказная, — но за этим стоит огромный труд. Доведение ресурсной модели до такого же уровня потребует, как минимум, серьезного роста числа исполнителей, считает А. Болдин.
«Продажа ПО — не наш профиль. Нужно создавать специальное подразделение, которое будет заниматься маркетингом. Потребуется увеличить число людей, работающих над моделью, в пять-шесть раз», — объясняет руководитель проектного офиса.
При этом, по его мнению, Росатому интереснее решение задачи, нежели тиражирование ПО, поэтому оптимальной была бы работа по схеме консалтинга. «Нашему заказчику, допустим, раз в год или раз в квартал необходимо рассчитать стоимость. Для этого ему не нужно держать своих людей, свою программу, компьютеры под это дело. Он транслирует нам задачу, мы рассчитываем», — рассуждает А. Болдин.
Сегодня статус проекта таков: инструмент разработан, идет опытная эксплуатация, в ходе которой проводится донастройка системы. «Поэтому то, что мы делаем сейчас, пока имеет статус аналитической оценки. Но уже сейчас мы эти аналитические оценки проводим по реальным станциям, по реальным данным, полученным от проектировщиков», — отмечает А. Болдин. Он полагает, что этап опытной эксплуатации и обкатки инструмента завершится до конца года. Но точные сроки зависят от решения Росатома, по какой схеме дальше развивать продукт и в каком виде распространять его по отрасли.
Существует два вида программных продуктов для подобных задач. Есть так называемые коробочные продукты, самый известный из которых — «1С: Бухгалтерия»: пошел в магазин, купил, поставил — работает. Производитель этой программы зарабатывает на эффекте масштаба, на тираже — «1С» выпускают огромными тиражами, проводит краткий ликбез А. Болдин.
Второй вариант — специализированный продукт под конкретную задачу, тиражирование которого нецелесообразно или невозможно. Для продуктов второго класса характерна продажа консалтинговых услуг: не важно, каков инструмент, важно то, как он работает и кто с ним работает.
Чтобы сделать из ПО, разработанного в ОЦКС, коробочный продукт, необходимы значительные вложения в разработку, констатирует А. Болдин. С «1С: Бухгалтерия» может работать любой, достаточно прочитать инструкцию: программа простая, отлаженная, безотказная, — но за этим стоит огромный труд. Доведение ресурсной модели до такого же уровня потребует, как минимум, серьезного роста числа исполнителей, считает А. Болдин.
«Продажа ПО — не наш профиль. Нужно создавать специальное подразделение, которое будет заниматься маркетингом. Потребуется увеличить число людей, работающих над моделью, в пять-шесть раз», — объясняет руководитель проектного офиса.
При этом, по его мнению, Росатому интереснее решение задачи, нежели тиражирование ПО, поэтому оптимальной была бы работа по схеме консалтинга. «Нашему заказчику, допустим, раз в год или раз в квартал необходимо рассчитать стоимость. Для этого ему не нужно держать своих людей, свою программу, компьютеры под это дело. Он транслирует нам задачу, мы рассчитываем», — рассуждает А. Болдин.
Взаимодействие с информационной моделью
Информационная модель, ресурсная модель, 3D-моделирование — как не запутаться в этих терминах? Оказывается, в отрасли пока не договорились, что понимать под информационной моделью. Некоторые эксперты уверены, что ресурсная модель — часть информационной, другие придерживаются прямо противоположной точки зрения. Есть люди, которые считают, что информационная модель — это просто 3D-картинка объекта.
Истина где-то посередине, по-философски смотрит на это А. Болдин: «Ясно, что две модели пересекаются, вопрос в том, насколько пересекаются и где». Он считает, что в информационную модель загружать все данные не стоит. «Есть такие вещи, которые нет смысла выносить во внешнюю среду. Например, вопросы ценовые, связанные с мониторингом цен, со всеми индексами, они, на мой взгляд, в информационную модель не должны попадать», — поясняет эксперт.
Проектировщику, который работает с информационной моделью, совершенно не важно, какого цвета машина и какую она имеет форму; ему нужно знать, какой она занимает объем, какой у нее вес — чтобы можно было посчитать нагрузку, — с какой у нее стороны вход для воды, с какой — розетка, приводит другой пример А. Болдин. При этом между моделями должна быть налажена хорошая взаимосвязь, иначе могут возникать конфликтные коллизии. Например, рабочие так расставят оборудование, что к нему не сможет подъехать кар с нужными деталями. Либо проектировщик заложит в проект деревянный пол в помещении, в котором должна быть установлена турбина весом 150 тонн.
Календарная же система планирования увязана и с ресурсной, и с информационной моделью. Информационная модель показывает, какие работы в какое время будут выполняться, как будет вестись строительство. А в ресурсной модели требуются данные о том, в какое время потребляются те или иные ресурсы. «В результате получается такой треугольник, который можно назвать комплексным информационным моделированием.
В его рамках мы независимо, но взаимосвязанно двигаем сразу три направления: ресурсы, информационную модель и графики. Они являются друг для друга потребителями и поставщиками информации», — рассказывает наш собеседник. Объединение этих трех инструментов в одну модель признали нецелесообразным, у каждого из них свои задачи. «Связывать их нужно через некий набор интерфейсов. Мы пока над ним работаем», — уточняет он.
В то время как ресурсную модель ОЦКС разработал сам, на информационную модель специалисты организации не замахивались. «Это слишком сложное программное обеспечение, — говорит А. Болдин. — Существуют программные продукты, например, сложившийся стандарт для атомных станций — система американской компании Intergraph. У нее есть свои плюсы и минусы, но альтернатив не очень много».
Информационная модель, ресурсная модель, 3D-моделирование — как не запутаться в этих терминах? Оказывается, в отрасли пока не договорились, что понимать под информационной моделью. Некоторые эксперты уверены, что ресурсная модель — часть информационной, другие придерживаются прямо противоположной точки зрения. Есть люди, которые считают, что информационная модель — это просто 3D-картинка объекта.
Истина где-то посередине, по-философски смотрит на это А. Болдин: «Ясно, что две модели пересекаются, вопрос в том, насколько пересекаются и где». Он считает, что в информационную модель загружать все данные не стоит. «Есть такие вещи, которые нет смысла выносить во внешнюю среду. Например, вопросы ценовые, связанные с мониторингом цен, со всеми индексами, они, на мой взгляд, в информационную модель не должны попадать», — поясняет эксперт.
Проектировщику, который работает с информационной моделью, совершенно не важно, какого цвета машина и какую она имеет форму; ему нужно знать, какой она занимает объем, какой у нее вес — чтобы можно было посчитать нагрузку, — с какой у нее стороны вход для воды, с какой — розетка, приводит другой пример А. Болдин. При этом между моделями должна быть налажена хорошая взаимосвязь, иначе могут возникать конфликтные коллизии. Например, рабочие так расставят оборудование, что к нему не сможет подъехать кар с нужными деталями. Либо проектировщик заложит в проект деревянный пол в помещении, в котором должна быть установлена турбина весом 150 тонн.
Календарная же система планирования увязана и с ресурсной, и с информационной моделью. Информационная модель показывает, какие работы в какое время будут выполняться, как будет вестись строительство. А в ресурсной модели требуются данные о том, в какое время потребляются те или иные ресурсы. «В результате получается такой треугольник, который можно назвать комплексным информационным моделированием.
В его рамках мы независимо, но взаимосвязанно двигаем сразу три направления: ресурсы, информационную модель и графики. Они являются друг для друга потребителями и поставщиками информации», — рассказывает наш собеседник. Объединение этих трех инструментов в одну модель признали нецелесообразным, у каждого из них свои задачи. «Связывать их нужно через некий набор интерфейсов. Мы пока над ним работаем», — уточняет он.
В то время как ресурсную модель ОЦКС разработал сам, на информационную модель специалисты организации не замахивались. «Это слишком сложное программное обеспечение, — говорит А. Болдин. — Существуют программные продукты, например, сложившийся стандарт для атомных станций — система американской компании Intergraph. У нее есть свои плюсы и минусы, но альтернатив не очень много».
Трудности перехода
В то время как ресурсная модель в атомной отрасли набирает популярность, переход на этот метод в строительном комплексе РФ идет не быстро. Хотя изменение методологии властями в целом поддерживалось, сопротивлялись строители: в 2015 году Ассоциация экспертиз строительных проектов написала обращение на имя премьер-министра РФ Дмитрия Медведева, в котором критиковала планы отказа от «налаженного годами механизма» и перечисляла недостатки ресурсного метода.
Однако летом этого года ситуация изменилась: были приняты изменения и дополнения в Градостроительный кодекс РФ, благодаря которым сделан первый шаг — законодательно определены такие ключевые понятия системы ценообразования в строительстве, как «сметная стоимость», «сметные нормы» и другие. А в сентябре вышло постановление правительства РФ о федеральной информационной системе ценообразования в строительстве.
Согласно документу, такая система должна заработать лишь в марте 2017 года. Что хорошо, заработает она, судя по всему, сразу в электронном виде, ведь полномочия по ее созданию и наполнению переданы лидеру Минстроя РФ по применению информационных технологий — ФАУ «Главгосэкспертиза», в состав которого вошел Федеральный центр по ценообразованию в строительстве и промышленности строительных материалов (ФАУ «ФЦС»).
Теперь объединенная «Главгосэкспертиза» будет нести ответственность не только за экспертизу проектов, но и за формирование сметных нормативов, за организацию мониторинга цен на строительные ресурсы и разработку методик определения сметных цен на них. Очевидно, что государство свой выбор сделало, хотя процесс перехода на новую систему вряд ли будет простым и безболезненным.
Тем временем Росатом к переходу на новый метод практически готов. И в этом плане он не одинок — ресурсный метод уже применяется точечно компаниями ТЭК.
В то время как ресурсная модель в атомной отрасли набирает популярность, переход на этот метод в строительном комплексе РФ идет не быстро. Хотя изменение методологии властями в целом поддерживалось, сопротивлялись строители: в 2015 году Ассоциация экспертиз строительных проектов написала обращение на имя премьер-министра РФ Дмитрия Медведева, в котором критиковала планы отказа от «налаженного годами механизма» и перечисляла недостатки ресурсного метода.
Однако летом этого года ситуация изменилась: были приняты изменения и дополнения в Градостроительный кодекс РФ, благодаря которым сделан первый шаг — законодательно определены такие ключевые понятия системы ценообразования в строительстве, как «сметная стоимость», «сметные нормы» и другие. А в сентябре вышло постановление правительства РФ о федеральной информационной системе ценообразования в строительстве.
Согласно документу, такая система должна заработать лишь в марте 2017 года. Что хорошо, заработает она, судя по всему, сразу в электронном виде, ведь полномочия по ее созданию и наполнению переданы лидеру Минстроя РФ по применению информационных технологий — ФАУ «Главгосэкспертиза», в состав которого вошел Федеральный центр по ценообразованию в строительстве и промышленности строительных материалов (ФАУ «ФЦС»).
Теперь объединенная «Главгосэкспертиза» будет нести ответственность не только за экспертизу проектов, но и за формирование сметных нормативов, за организацию мониторинга цен на строительные ресурсы и разработку методик определения сметных цен на них. Очевидно, что государство свой выбор сделало, хотя процесс перехода на новую систему вряд ли будет простым и безболезненным.
Тем временем Росатом к переходу на новый метод практически готов. И в этом плане он не одинок — ресурсный метод уже применяется точечно компаниями ТЭК.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ НОМЕРА
