Обратная сторона урана
Текс: Екатерина ТРИПОТЕНЬ
Росатом хочет научиться управлять себестоимостью своих продуктов на всем их жизненном цикле. В этой связи мы решили посмотреть, как устроены основные бизнесы госкорпорации.
Росатом хочет научиться управлять себестоимостью своих продуктов на всем их жизненном цикле. В этой связи мы решили посмотреть, как устроены основные бизнесы госкорпорации.
С 2011 года, когда произошла авария на АЭС «Фукусима‑1», цены на урановом рынке находятся в коллапсе. И по прогнозам, несмотря на небольшое восстановление в прошлом году, 2016 год не принесет кардинальных изменений: пока еще накоплены значительные запасы урана, а рестарт японских реакторов идет не так быстро, как ожидалось. На этом фоне добыча урана на целом ряде месторождений в мире была заморожена, но некоторые игроки умудряются не снижать производство и при этом оставаться на плаву.
Чтобы понять, за счет чего производителям удается поддерживать эффективность добычи, мы решили проследить весь путь урана, от разведки до готового продукта. А поможет нам директор по программам инновационного и технологического развития российской уранодобывающей компании Росатома — АРМЗ — Игорь Солодов.
СОВРЕМЕННИК ЗЕМЛИ
Уран — один из наиболее изученных металлов таблицы Менделеева, ученым хорошо известны его геологические и химико-технологические свойства. Группа российских ученых (Н. П. Лаверов, А. И. Тугаринов, В. И. Казанский, М. В. Шумилин и другие) даже провела историческую реконструкцию образования урановых месторождений за весь период формирования континентальной коры. Взяв в качестве исходной точки единый суперконтинент Моногею (2,5 млрд лет назад), ученые проследили эволюцию материков до современного расположения и выявили эпохи накопления ресурсов урана в месторождениях, начинавшиеся 1,8 млрд 800 млн и 200 млн лет назад.
В целом, резюмирует вводную часть И. Солодов, накопление урана в месторождениях континентальной части земной коры можно разделить на два главных периода. До появления кислородной атмосферы на поверхности Земли преобладали механическое концентрирование урана и образование древних россыпей, а после — решающую роль стали играть химические процессы. «Это, конечно, упрощенная схема, ведь генетических типов урановых месторождений великое множество; зато она показывает, какой тип месторождений сегодня преобладает и обеспечивает мировую атомную энергетику ураном», — добавляет он.
Знания о происхождении урановых месторождений, об условиях их образования и колоссальные объемы геологоразведочных работ позволили в 1950–1980-х годах практически на всех континентах выявить крупные месторождения и мегапровинции урана (исключение составляют остров Гренландия и Антарктида — крайне малоизученные территории). Увы, это означает, что найти новые месторождения на 200–500 тыс. тонн, скорее всего, не удастся. В том числе и в России, территория которой детально изучена бурением скважин глубиной до 200 метров и покрыта аэрогамма-съемкой.
«Эти поверхностные съемки позволяли устанавливать радиоактивные аномалии. Много было проведено пешеходных маршрутов, с радиометрами обходили все выходы. Выделялось очень много денег на геологоразведочные работы», — объясняет И. Солодов. На больших глубинах обнаружить урановые месторождения, вероятно, можно, однако они не будут востребованы еще лет 10–20, пока не исчерпаются запасы дешевых руд в Казахстане и Канаде.
Чтобы понять, за счет чего производителям удается поддерживать эффективность добычи, мы решили проследить весь путь урана, от разведки до готового продукта. А поможет нам директор по программам инновационного и технологического развития российской уранодобывающей компании Росатома — АРМЗ — Игорь Солодов.
СОВРЕМЕННИК ЗЕМЛИ
Уран — один из наиболее изученных металлов таблицы Менделеева, ученым хорошо известны его геологические и химико-технологические свойства. Группа российских ученых (Н. П. Лаверов, А. И. Тугаринов, В. И. Казанский, М. В. Шумилин и другие) даже провела историческую реконструкцию образования урановых месторождений за весь период формирования континентальной коры. Взяв в качестве исходной точки единый суперконтинент Моногею (2,5 млрд лет назад), ученые проследили эволюцию материков до современного расположения и выявили эпохи накопления ресурсов урана в месторождениях, начинавшиеся 1,8 млрд 800 млн и 200 млн лет назад.
В целом, резюмирует вводную часть И. Солодов, накопление урана в месторождениях континентальной части земной коры можно разделить на два главных периода. До появления кислородной атмосферы на поверхности Земли преобладали механическое концентрирование урана и образование древних россыпей, а после — решающую роль стали играть химические процессы. «Это, конечно, упрощенная схема, ведь генетических типов урановых месторождений великое множество; зато она показывает, какой тип месторождений сегодня преобладает и обеспечивает мировую атомную энергетику ураном», — добавляет он.
Знания о происхождении урановых месторождений, об условиях их образования и колоссальные объемы геологоразведочных работ позволили в 1950–1980-х годах практически на всех континентах выявить крупные месторождения и мегапровинции урана (исключение составляют остров Гренландия и Антарктида — крайне малоизученные территории). Увы, это означает, что найти новые месторождения на 200–500 тыс. тонн, скорее всего, не удастся. В том числе и в России, территория которой детально изучена бурением скважин глубиной до 200 метров и покрыта аэрогамма-съемкой.
«Эти поверхностные съемки позволяли устанавливать радиоактивные аномалии. Много было проведено пешеходных маршрутов, с радиометрами обходили все выходы. Выделялось очень много денег на геологоразведочные работы», — объясняет И. Солодов. На больших глубинах обнаружить урановые месторождения, вероятно, можно, однако они не будут востребованы еще лет 10–20, пока не исчерпаются запасы дешевых руд в Казахстане и Канаде.
ЦИТАТА
Игорь СОЛОДОВ,
директор по программам инновационного и технологического развития АРМЗ:
«Мы добываем уран в сложных природно-климатических условиях. Например, на „Хиагде" температура воздуха зимой – 45 °C (иногда опускается до – 55 °C), температура подземных вод в области рудных залежей чуть выше 0 °C. Сверху мерзлота 90 метров.
В мировой практике отсутствуют примеры рудников СПВ, которые функционировали бы в таких суровых условиях. И при этом себестоимость наших предприятий СПВ вполне сравнима со средними экономическими параметрами рудников Казахстана. Вот где фишка-то! И вот он, прорыв!»
В мировой практике отсутствуют примеры рудников СПВ, которые функционировали бы в таких суровых условиях. И при этом себестоимость наших предприятий СПВ вполне сравнима со средними экономическими параметрами рудников Казахстана. Вот где фишка-то! И вот он, прорыв!»
РАЗВЕДКА БЕЗ БОЯ
Уран — элемент, широко распространенный в земной коре (его содержание в разных породах варьируется от 2,5·10–4 % по массе до 5·10–5 %), однако обнаружить его непросто. Уран неустойчив в атмосфере, он быстро окисляется, вымывается осадками и накапливается глубоко в земной коре. Найти и изучить урановые месторождения можно только с помощью геологоразведочных скважин. Надземные (аэрокосмические) и наземные методы также широко применяются, в частности, с их помощью выявляют условия, благоприятные для накопления урана.
C этого и начинается поиск урановых месторождений (обычно рекогносцировочные работы проводят специалисты-геологи). Используются различные съемки: атмогеохимическая (прежде всего радоновая), гидрогеохимическая и многие другие, которые позволяют локализовать площадь поисков. На таких площадях бурят разведочные скважины по разреженной регулярной или нерегулярной сети. Если поиск удачен, переходят к разведочным работам, постоянно сгущая сеть скважин, чтобы точно оценить геометрию рудных тел и распределение урана в них. Кстати, подходы к разведке в России и на Западе отличаются.
«Если посмотреть, как ведет разведку, например, та же Австралия, то там совершенно не регулярные сети, они бурят случайным образом. У нас так сложилось — мы бурим „в клеточку"», — приводит занимательный пример И. Солодов. Ушли в прошлое времена, когда геолог вручную строил геологические карты и разрезы. Сегодня даже описание горных пород, извлеченных из скважин, осуществляется с помощью специальной аппаратуры, позволяющей точно фиксировать их цвет, минеральный и химический состав. Содержание урана в рудах определяется ядерно-физическими методами непосредственно на месте их залегания (через скважины).
Вся полевая информация заносится в электронные базы данных, которые затем используются для геолого-математического моделирования. Геолого-математические модели урановых месторождений — основа для подсчета запасов урана, кратко-, средне- и долгосрочного планирования работы рудников. Все рутинные операции выполняет компьютер.
«Мы заносим все в базу геологических данных, привязываем свои пробы по координатам, привязываем их к глубине — и с помощью компьютерных моделей видим залежь в трехмерном пространстве», — описывает последовательность действий И. Солодов. На следующем этапе исследователи определяют качество руды, отделяя рудное тело от безрудного. И тут же проводится по сути технико-экономический анализ.
Перебирая различные варианты минимального содержания урана — бортового, специалисты выявляют, при каком значении добыча выйдет на нулевую рентабельность. По этой границе и пройдет контур рудного тела.
На следующем этапе определяются запасы, которые будут извлечены из недр — в эти расчеты уже включаются технологии добычи и переработки руды. Таким образом рождается ТЭО разведочных кондиций, на основании которого эти запасы ставятся на государственный учет и баланс. После этого разработчик делает технический проект.
«В нем описано, как мы будем вскрывать рудные тела, какими методами, какими технологиями, как мы будем добывать полезные ископаемые», — продолжает И. Солодов. На момент составления проекта строительства, как правило, себестоимость добычи уже известна с погрешностью 10–20 %.
Уран — элемент, широко распространенный в земной коре (его содержание в разных породах варьируется от 2,5·10–4 % по массе до 5·10–5 %), однако обнаружить его непросто. Уран неустойчив в атмосфере, он быстро окисляется, вымывается осадками и накапливается глубоко в земной коре. Найти и изучить урановые месторождения можно только с помощью геологоразведочных скважин. Надземные (аэрокосмические) и наземные методы также широко применяются, в частности, с их помощью выявляют условия, благоприятные для накопления урана.
C этого и начинается поиск урановых месторождений (обычно рекогносцировочные работы проводят специалисты-геологи). Используются различные съемки: атмогеохимическая (прежде всего радоновая), гидрогеохимическая и многие другие, которые позволяют локализовать площадь поисков. На таких площадях бурят разведочные скважины по разреженной регулярной или нерегулярной сети. Если поиск удачен, переходят к разведочным работам, постоянно сгущая сеть скважин, чтобы точно оценить геометрию рудных тел и распределение урана в них. Кстати, подходы к разведке в России и на Западе отличаются.
«Если посмотреть, как ведет разведку, например, та же Австралия, то там совершенно не регулярные сети, они бурят случайным образом. У нас так сложилось — мы бурим „в клеточку"», — приводит занимательный пример И. Солодов. Ушли в прошлое времена, когда геолог вручную строил геологические карты и разрезы. Сегодня даже описание горных пород, извлеченных из скважин, осуществляется с помощью специальной аппаратуры, позволяющей точно фиксировать их цвет, минеральный и химический состав. Содержание урана в рудах определяется ядерно-физическими методами непосредственно на месте их залегания (через скважины).
Вся полевая информация заносится в электронные базы данных, которые затем используются для геолого-математического моделирования. Геолого-математические модели урановых месторождений — основа для подсчета запасов урана, кратко-, средне- и долгосрочного планирования работы рудников. Все рутинные операции выполняет компьютер.
«Мы заносим все в базу геологических данных, привязываем свои пробы по координатам, привязываем их к глубине — и с помощью компьютерных моделей видим залежь в трехмерном пространстве», — описывает последовательность действий И. Солодов. На следующем этапе исследователи определяют качество руды, отделяя рудное тело от безрудного. И тут же проводится по сути технико-экономический анализ.
Перебирая различные варианты минимального содержания урана — бортового, специалисты выявляют, при каком значении добыча выйдет на нулевую рентабельность. По этой границе и пройдет контур рудного тела.
На следующем этапе определяются запасы, которые будут извлечены из недр — в эти расчеты уже включаются технологии добычи и переработки руды. Таким образом рождается ТЭО разведочных кондиций, на основании которого эти запасы ставятся на государственный учет и баланс. После этого разработчик делает технический проект.
«В нем описано, как мы будем вскрывать рудные тела, какими методами, какими технологиями, как мы будем добывать полезные ископаемые», — продолжает И. Солодов. На момент составления проекта строительства, как правило, себестоимость добычи уже известна с погрешностью 10–20 %.
ПОДЗЕМНОЕ ВЫЩЕЛАЧИВАНИЕ
Руда находится в песчаном пласте, сверху и снизу — глина. Сквозь этот пласт пробуриваются вертикальные скважины, оборудованные фильтрами. В закачные скважины подается раствор, а из откачных скважин он извлекается.
В итоге растворы от закачных скважин движутся к откачным, откачиваются насосами, попадают в магистральные трубопроводы, дальше — в общий сборник растворов. Раствор, проходя через пласт, обогащается ураном и поступает на сорбционную установку, где из растворов на сорбенте садится. ВНИИХТ разработал специальный сорбент, который сегодня остается наилучшим. Высаживается уран селективно, все остальное — алюминий, железо, магний — уходит.
После этого урановый раствор десорбируют другими специальными растворами, получают десорбат, высаживают его и путем добавления химических реагентов получают осадок в виде соли урана.
«За все время использования подземного выщелачивания, с 1960‑х годов — между прочим, россияне с американцами одновременно изобрели этот метод, как и другие важные технологии, — не было зафиксировано ни одного случая переоблучения персонала», — с гордостью констатирует И. Солодов.
Руда находится в песчаном пласте, сверху и снизу — глина. Сквозь этот пласт пробуриваются вертикальные скважины, оборудованные фильтрами. В закачные скважины подается раствор, а из откачных скважин он извлекается.
В итоге растворы от закачных скважин движутся к откачным, откачиваются насосами, попадают в магистральные трубопроводы, дальше — в общий сборник растворов. Раствор, проходя через пласт, обогащается ураном и поступает на сорбционную установку, где из растворов на сорбенте садится. ВНИИХТ разработал специальный сорбент, который сегодня остается наилучшим. Высаживается уран селективно, все остальное — алюминий, железо, магний — уходит.
После этого урановый раствор десорбируют другими специальными растворами, получают десорбат, высаживают его и путем добавления химических реагентов получают осадок в виде соли урана.
«За все время использования подземного выщелачивания, с 1960‑х годов — между прочим, россияне с американцами одновременно изобрели этот метод, как и другие важные технологии, — не было зафиксировано ни одного случая переоблучения персонала», — с гордостью констатирует И. Солодов.
ХИМИЯ — ЖИЗНЬ!
Человечество изобрело три основных способа добычи урана: открытый (с помощью карьеров), подземный (или горный), а также скважинное подземное выщелачивание. Открытый способ — старейший, его выбирают при неглубоком залегании месторождения. Важны также такие критерии, как мощность пустых пород над рудным телом (вскрыша), содержание урана и технологические свойства руд.
Как правило, максимальная глубина карьеров не превышает 300 метров. Бывают и исключения: на некоторых рудниках Южной Африки руда залегает настолько близко к поверхности, что мощность вскрыши не превышает десятков метров, и добраться до урана можно с помощью бульдозеров. Открытый способ используется сегодня в Австралии, на месторождении «Рейнджер», в Намибии («Россинг»).
В России, где 99 % добычи ведется под землей, также есть подходящее для открытого способа неразработанное месторождение — «Березовое» в Забайкалье, однако пока его экономика недостаточно привлекательна, прежде всего из-за небольших запасов. «Оно вообще-то неплохое, но масштаб у него маленький — всего около 600 тонн урана. Руда при этом хорошо перерабатываемая, ее добытчики называют „сахарная руда" — настолько она хорошо растворяется», — комментирует И. Солодов.
Однако таких месторождений на планете становится все меньше, в основном урановые руды залегают на глубине 300–700 метров. Доля урана, добываемого открытым способом, составляет лишь 13 % от мировой добычи и со временем будет уменьшаться, отмечает И. Солодов. По средней себестоимости добычи — $ 80–130/кг, согласно методике МАГАТЭ, — открытый способ находится на втором месте, уступая подземному выщелачиванию. Если открытым способом месторождение разработать нельзя, то приходится спускаться под землю.
Горным способом обычно добывают руду более высокосортную, чем открытым способом, для того чтобы компенсировать значительные капитальные затраты на сооружение шахт и горных выработок; вредное воздействие радона на горнорабочих можно исключить, регулярно проветривая горные выработки — это тоже стоит денег.
Человечество изобрело три основных способа добычи урана: открытый (с помощью карьеров), подземный (или горный), а также скважинное подземное выщелачивание. Открытый способ — старейший, его выбирают при неглубоком залегании месторождения. Важны также такие критерии, как мощность пустых пород над рудным телом (вскрыша), содержание урана и технологические свойства руд.
Как правило, максимальная глубина карьеров не превышает 300 метров. Бывают и исключения: на некоторых рудниках Южной Африки руда залегает настолько близко к поверхности, что мощность вскрыши не превышает десятков метров, и добраться до урана можно с помощью бульдозеров. Открытый способ используется сегодня в Австралии, на месторождении «Рейнджер», в Намибии («Россинг»).
В России, где 99 % добычи ведется под землей, также есть подходящее для открытого способа неразработанное месторождение — «Березовое» в Забайкалье, однако пока его экономика недостаточно привлекательна, прежде всего из-за небольших запасов. «Оно вообще-то неплохое, но масштаб у него маленький — всего около 600 тонн урана. Руда при этом хорошо перерабатываемая, ее добытчики называют „сахарная руда" — настолько она хорошо растворяется», — комментирует И. Солодов.
Однако таких месторождений на планете становится все меньше, в основном урановые руды залегают на глубине 300–700 метров. Доля урана, добываемого открытым способом, составляет лишь 13 % от мировой добычи и со временем будет уменьшаться, отмечает И. Солодов. По средней себестоимости добычи — $ 80–130/кг, согласно методике МАГАТЭ, — открытый способ находится на втором месте, уступая подземному выщелачиванию. Если открытым способом месторождение разработать нельзя, то приходится спускаться под землю.
Горным способом обычно добывают руду более высокосортную, чем открытым способом, для того чтобы компенсировать значительные капитальные затраты на сооружение шахт и горных выработок; вредное воздействие радона на горнорабочих можно исключить, регулярно проветривая горные выработки — это тоже стоит денег.
СЫРЬЕВАЯ БАЗА МИРА
Запасы урана по всему миру сгруппированы в 15 основных категорий в зависимости от геологических условий. Самая свежая геологическая классификация датируется 2013 годом, ее составило МАГАТЭ, которое также раз в два года выпускает «Красную книгу» — доклад-обзор уранового рынка с аналитикой по запасам, производству и спросу.
Три типа из 15 на сегодняшний день доминируют (в них сосредоточено 60 % запасов): песчаниковый тип (месторождения Казахстана, Намибии, США, Узбекистана и России); тип «несогласия», который формируется на границе кристаллического фундамента и осадочных пород позднепротерозойского возраста (Канада); брекчиевый тип, где рудами являются обогащенные ураном брекчии вулканических пород (Австралия).
В сырьевой базе некоторых стран существенную роль играют и другие промышленные типы: в ЮАР — конгломератовый, в России — вулканогенный, в Намибии — интрузивный.
Запасы урана по всему миру сгруппированы в 15 основных категорий в зависимости от геологических условий. Самая свежая геологическая классификация датируется 2013 годом, ее составило МАГАТЭ, которое также раз в два года выпускает «Красную книгу» — доклад-обзор уранового рынка с аналитикой по запасам, производству и спросу.
Три типа из 15 на сегодняшний день доминируют (в них сосредоточено 60 % запасов): песчаниковый тип (месторождения Казахстана, Намибии, США, Узбекистана и России); тип «несогласия», который формируется на границе кристаллического фундамента и осадочных пород позднепротерозойского возраста (Канада); брекчиевый тип, где рудами являются обогащенные ураном брекчии вулканических пород (Австралия).
В сырьевой базе некоторых стран существенную роль играют и другие промышленные типы: в ЮАР — конгломератовый, в России — вулканогенный, в Намибии — интрузивный.
По оценке И. Солодова, добыча горным способом на новом месторождении, то есть с нуля, при полном отсутствии инфраструктуры, становится рентабельной — на сегодняшнем уровне цен — лишь при содержании урана от 0,5 %. Если его содержание ниже, нужно заниматься повышением эффективности. «Например, у нас на ППГХО содержание урана в среднем составляет 0,15 %. Но при этом у нас самортизированы значительные капвложения, создана инфраструктура — и в этом плане нам легче жить. Упал рубль, это тоже нам на пользу», — объясняет наш собеседник. Такого же типа рудники находятся на Украине («Желтые воды», «Новоконстантиновское»), в Нигере («Акоута»).
Горный способ добычи самый дорогостоящий. Себестоимость добычи урана на рудниках Украины, Австралии, ЮАР, Нигера, Канады, по данным МАГАТЭ, находится в ценовом диапазоне $ 90–260/кг. На ППГХО с учетом вышеперечисленных факторов производство концентрата природного урана обходится дешевле, утверждает И. Солодов. Парадоксально, но добывать бедный уран дешевле, чем богатый.
Если себестоимость добычи руды со средним содержанием урана 0,5–20 % подземным горным способом составляет $ 90–260/кг, то этот же показатель при добыче скважинным подземным выщелачиванием и содержании ценного компонента всего лишь 0,03– 0,15 % находится в диапазоне $ 35–80/кг. Для применения выщелачивания необходимы лишь два условия: водопроницаемость и обводненность руд. А преимуществ у этого способа немало.
Во-первых, стадия добычи руды в нем отсутствует. Гидрометаллургический процесс выщелачивания перенесен в недра земли: уран извлекается из руд с помощью растворов серной кислоты на месте залегания. Поэтому при подземном выщелачивании не формируются отвалы вскрышных пород, забалансовых руд и хвосты горнометаллургического завода.
«Выщелачиваем мы селективно, то есть только уран; вмещающий песок лишь меняет цвет — из серого, темно-серого или черного становится белесым. Поверхность не проседает, объем горнорудной массы не меняется — все остается в первозданном виде», — рассказывает И. Солодов.
Во-вторых, основная радиоактивность, обусловленная радием — продуктом распада урана, — остается на месте залегания (радий с сульфатом серной кислоты образуют практически не растворимое твердое соединение). Не нужно организовывать дорогостоящий процесс проветривания горных выработок от радона.
В-третьих, отпадает необходимость в осушении горных выработок, дроблении, измельчении и обогащении руды. Все это обеспечивает экономию по сравнению с традиционными методами добычи.
Горный способ добычи самый дорогостоящий. Себестоимость добычи урана на рудниках Украины, Австралии, ЮАР, Нигера, Канады, по данным МАГАТЭ, находится в ценовом диапазоне $ 90–260/кг. На ППГХО с учетом вышеперечисленных факторов производство концентрата природного урана обходится дешевле, утверждает И. Солодов. Парадоксально, но добывать бедный уран дешевле, чем богатый.
Если себестоимость добычи руды со средним содержанием урана 0,5–20 % подземным горным способом составляет $ 90–260/кг, то этот же показатель при добыче скважинным подземным выщелачиванием и содержании ценного компонента всего лишь 0,03– 0,15 % находится в диапазоне $ 35–80/кг. Для применения выщелачивания необходимы лишь два условия: водопроницаемость и обводненность руд. А преимуществ у этого способа немало.
Во-первых, стадия добычи руды в нем отсутствует. Гидрометаллургический процесс выщелачивания перенесен в недра земли: уран извлекается из руд с помощью растворов серной кислоты на месте залегания. Поэтому при подземном выщелачивании не формируются отвалы вскрышных пород, забалансовых руд и хвосты горнометаллургического завода.
«Выщелачиваем мы селективно, то есть только уран; вмещающий песок лишь меняет цвет — из серого, темно-серого или черного становится белесым. Поверхность не проседает, объем горнорудной массы не меняется — все остается в первозданном виде», — рассказывает И. Солодов.
Во-вторых, основная радиоактивность, обусловленная радием — продуктом распада урана, — остается на месте залегания (радий с сульфатом серной кислоты образуют практически не растворимое твердое соединение). Не нужно организовывать дорогостоящий процесс проветривания горных выработок от радона.
В-третьих, отпадает необходимость в осушении горных выработок, дроблении, измельчении и обогащении руды. Все это обеспечивает экономию по сравнению с традиционными методами добычи.
ПРЕДПРИЯТИЯ АРМЗ ПОЛНОСТЬЮ ДИВЕРСИФИЦИРОВАНЫ ПО ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ ЦЕПОЧКЕ
ДОБЫВАЙ, НО ПРОВЕРЯЙ
С каждым годом уран все сложнее извлекать (это общая тенденция по всем твердым полезным ископаемым): качество руды снижается, а глубина ее залегания увеличивается. Поэтому горная наука сосредоточила усилия на усовершенствовании традиционных способов добычи. «Конца не видно этим улучшениям, все время рождаются какие-то новые идеи.
В открытом способе, горном и подземном выщелачивании — во всех направлениях идет движение. Горная техника улучшается, вскрытие рудных тел оптимизируется, и так далее», — перечисляет И. Солодов. В направлении разведки передний край науки — это дистанционные, недеструктивные методы нахождения месторождений твердых полезных ископаемых.
«Недеструктивные — значит без бурения, без проходки горных выработок. Обычно это геофизические методы, а также большой набор и космических, и аэросъемок», — разъясняет наш собеседник. Еще один плюс современности — компьютеризация, которая, в частности, при сборе данных о содержании руды позволяет на основе анализа мелких отклонений на общей кривой получить много дополнительной информации.
«Гравиметрия, магнитометрия, разнообразные электрические методы, торические поля — чего только нет, — перечисляет И. Солодов. — В этом направлении развивается наука. Конечно, все это резко сокращает затраты на разведку и упрощает нахождение новых месторождений».
С каждым годом уран все сложнее извлекать (это общая тенденция по всем твердым полезным ископаемым): качество руды снижается, а глубина ее залегания увеличивается. Поэтому горная наука сосредоточила усилия на усовершенствовании традиционных способов добычи. «Конца не видно этим улучшениям, все время рождаются какие-то новые идеи.
В открытом способе, горном и подземном выщелачивании — во всех направлениях идет движение. Горная техника улучшается, вскрытие рудных тел оптимизируется, и так далее», — перечисляет И. Солодов. В направлении разведки передний край науки — это дистанционные, недеструктивные методы нахождения месторождений твердых полезных ископаемых.
«Недеструктивные — значит без бурения, без проходки горных выработок. Обычно это геофизические методы, а также большой набор и космических, и аэросъемок», — разъясняет наш собеседник. Еще один плюс современности — компьютеризация, которая, в частности, при сборе данных о содержании руды позволяет на основе анализа мелких отклонений на общей кривой получить много дополнительной информации.
«Гравиметрия, магнитометрия, разнообразные электрические методы, торические поля — чего только нет, — перечисляет И. Солодов. — В этом направлении развивается наука. Конечно, все это резко сокращает затраты на разведку и упрощает нахождение новых месторождений».
ОТМЕННЫЙ УРАН ДЛЯ ПЕРВОЙ БОМБЫ
«Посмотрите на эту фотографию. — И. Солодов демонстрирует фото образца урановой смолки из Чехии. — Эти почки — урановая руда. Такой урановой руды в мире почти не осталось. Ту руду, которую мы добываем подземным выщелачиванием, глазами практически не видно. Ее можно разглядеть только под оптическим, а лучше — под электронным микроскопом».
В Чехии, как и во Франции, Канаде, Конго, были очень богатые ураном жилы, в некоторых образцах содержание урана могло достигать 80 %. Сегодня такие руды встречаются только в Канаде.
В 1943 году, когда советская разведка донесла руководству страны, что американцы готовят атомную бомбу, было решено наладить геологоразведочные работы. С этого года отсчитывается возраст урановой геологии. На тот момент, как выявил академик Д. И. Щербаков, в Советском Союзе было всего 200 тонн запасов урана.
Для сравнения, такой объем сейчас ежемесячно добывают предприятия АРМЗ, а чтобы сделать бомбу, требовалось 4 тыс. тонн. Ближайшими соседними странами, где уже был разведан уран, были Чехия и Германия. «Для первой бомбы 60 % урана было получено с этих месторождений. Там уран был отменный, но они его тогда добывали для изготовления черной краски.
Оставшиеся 40 % наскребали везде: аж с Чукотки самолетом привозили, с „Чаплинского" месторождения», — рассказывает И. Солодов. Сейчас немецкое предприятие закрыто, а в Чехии на одном из двух рудников работа продолжается. Наш собеседник утверждает, что этот действующий рудник был спроектирован во ВНИПИПТе, а технология добычи — разработка ВНИИХТа.
«Посмотрите на эту фотографию. — И. Солодов демонстрирует фото образца урановой смолки из Чехии. — Эти почки — урановая руда. Такой урановой руды в мире почти не осталось. Ту руду, которую мы добываем подземным выщелачиванием, глазами практически не видно. Ее можно разглядеть только под оптическим, а лучше — под электронным микроскопом».
В Чехии, как и во Франции, Канаде, Конго, были очень богатые ураном жилы, в некоторых образцах содержание урана могло достигать 80 %. Сегодня такие руды встречаются только в Канаде.
В 1943 году, когда советская разведка донесла руководству страны, что американцы готовят атомную бомбу, было решено наладить геологоразведочные работы. С этого года отсчитывается возраст урановой геологии. На тот момент, как выявил академик Д. И. Щербаков, в Советском Союзе было всего 200 тонн запасов урана.
Для сравнения, такой объем сейчас ежемесячно добывают предприятия АРМЗ, а чтобы сделать бомбу, требовалось 4 тыс. тонн. Ближайшими соседними странами, где уже был разведан уран, были Чехия и Германия. «Для первой бомбы 60 % урана было получено с этих месторождений. Там уран был отменный, но они его тогда добывали для изготовления черной краски.
Оставшиеся 40 % наскребали везде: аж с Чукотки самолетом привозили, с „Чаплинского" месторождения», — рассказывает И. Солодов. Сейчас немецкое предприятие закрыто, а в Чехии на одном из двух рудников работа продолжается. Наш собеседник утверждает, что этот действующий рудник был спроектирован во ВНИПИПТе, а технология добычи — разработка ВНИИХТа.
АРМЗэномика
Стратегия снижения себестоимости в холдинге предполагает работу на двух уровнях. В материнской компании холдинга ищут баланс различных способов добычи по предприятиям. «Можно снижать себестоимость внутри предприятий, но ее можно снизить и по группе в целом, если увеличить вес дешевого производства концентрата природного урана, а дорогого — сократить», — рассуждает И. Солодов.
На ППГХО, где добыча ведется горным способом, на ближайшее время найден оптимум производительности с точки зрения себестоимости — 1,5 тыс. тонн в год. Для сравнения, при проектировании предприятие было рассчитано на 5 тыс. тонн, а дольше всего добыча продержалась на уровне 3 тыс. тонн. «Хиагда», где применяется подземное выщелачивание, обладает огромной сырьевой базой — 169 тыс. тонн урана, и добычу на ней АРМЗ к 2020 году планирует вывести на уровень 1 тыс. тонн. Еще порядка 500 тонн в год тем же способом добывает «Далур».
То есть соотношение способов добычи — горного и подземного выщелачивания — будет 50 к 50. Такое соотношение сегодня наблюдается и при производстве урана в мире. Способы повышения эффективности деятельности холдинга ищут и уровнем ниже. Специалисты АРМЗ уже несколько лет работают над снижением себестоимости ППГХО. Предварительно выявив, что около 70 % затрат ППГХО приходится на подземные работы — проходку горных выработок, отбойку руды, ее подъем на поверхность, — за это направление и взялись.
Для начала проанализировали схему горной добычи. По традиционной схеме отработка ведется сверху вниз, и при каждом переходе к новой выработке прежнюю нужно заложить твердеющей закладкой — чтобы она в буквальном смысле не упала на голову рабочим. «Рудные тела вертикальные, мы подходим, кусочек „выедаем" — ниже спустились, „выели" следующий кусочек. И вот так, по кусочку „выгрызаем" все рудное тело. Малоэффективный метод, несмотря на то что с 1960-х годов все технологии были именно под него заточены.
Стратегия снижения себестоимости в холдинге предполагает работу на двух уровнях. В материнской компании холдинга ищут баланс различных способов добычи по предприятиям. «Можно снижать себестоимость внутри предприятий, но ее можно снизить и по группе в целом, если увеличить вес дешевого производства концентрата природного урана, а дорогого — сократить», — рассуждает И. Солодов.
На ППГХО, где добыча ведется горным способом, на ближайшее время найден оптимум производительности с точки зрения себестоимости — 1,5 тыс. тонн в год. Для сравнения, при проектировании предприятие было рассчитано на 5 тыс. тонн, а дольше всего добыча продержалась на уровне 3 тыс. тонн. «Хиагда», где применяется подземное выщелачивание, обладает огромной сырьевой базой — 169 тыс. тонн урана, и добычу на ней АРМЗ к 2020 году планирует вывести на уровень 1 тыс. тонн. Еще порядка 500 тонн в год тем же способом добывает «Далур».
То есть соотношение способов добычи — горного и подземного выщелачивания — будет 50 к 50. Такое соотношение сегодня наблюдается и при производстве урана в мире. Способы повышения эффективности деятельности холдинга ищут и уровнем ниже. Специалисты АРМЗ уже несколько лет работают над снижением себестоимости ППГХО. Предварительно выявив, что около 70 % затрат ППГХО приходится на подземные работы — проходку горных выработок, отбойку руды, ее подъем на поверхность, — за это направление и взялись.
Для начала проанализировали схему горной добычи. По традиционной схеме отработка ведется сверху вниз, и при каждом переходе к новой выработке прежнюю нужно заложить твердеющей закладкой — чтобы она в буквальном смысле не упала на голову рабочим. «Рудные тела вертикальные, мы подходим, кусочек „выедаем" — ниже спустились, „выели" следующий кусочек. И вот так, по кусочку „выгрызаем" все рудное тело. Малоэффективный метод, несмотря на то что с 1960-х годов все технологии были именно под него заточены.
ПОСТРОЕН "НА КОСТЯХ"
Уран встречается не только в земной коре. В 1953 году было открыто месторождение «Меловое» в Казахстане — одно из наиболее крупных месторождений уран-фосфор-редкометалльной формации в глинах с костными остатками ископаемых рыб.
Фосфатные рыбные кости встречаются во многих отложениях различного возраста; иногда они залегают совместно с ураноносными фосфоритами. По сути остатки ихтиофауны (кости, зубы, чешуя рыб) оказываются обогащены ураном.
Подобные месторождения залегают неглубоко, что позволяет разрабатывать их открытым способом; также легко получать концентрат, пригодный для гидрометаллургической переработки путем простого гравитационного обогащения глин.
Запасы урана месторождения «Меловое» оценивались в 44 тыс. тонн урана. Содержание урана составляло 0,03–0,07 % (среднее — 0,05 %), в костном концентрате — 0,2 %. Месторождение разрабатывалось до 1993 года.
Уран встречается не только в земной коре. В 1953 году было открыто месторождение «Меловое» в Казахстане — одно из наиболее крупных месторождений уран-фосфор-редкометалльной формации в глинах с костными остатками ископаемых рыб.
Фосфатные рыбные кости встречаются во многих отложениях различного возраста; иногда они залегают совместно с ураноносными фосфоритами. По сути остатки ихтиофауны (кости, зубы, чешуя рыб) оказываются обогащены ураном.
Подобные месторождения залегают неглубоко, что позволяет разрабатывать их открытым способом; также легко получать концентрат, пригодный для гидрометаллургической переработки путем простого гравитационного обогащения глин.
Запасы урана месторождения «Меловое» оценивались в 44 тыс. тонн урана. Содержание урана составляло 0,03–0,07 % (среднее — 0,05 %), в костном концентрате — 0,2 %. Месторождение разрабатывалось до 1993 года.
Казалось бы, давайте пройдем одну выработку снизу, отберем руду по вертикали — и все», — рассуждает И. Солодов. Технологи предложили отрабатывать такие рудные тела массовыми (в том числе камерными) системами. «Делается это так: проходится выработка снизу, создается специальный подъезд для техники — горных машин, которые потом забирают руду. А рудное тело отрабатывается снизу вверх с помощью взрывов — и горная порода высыпается», — описывает наш собеседник. Единственный недостаток — застревают негабариты, и, чтобы разбить «затор», горному рабочему необходимо его взорвать.
«Для этого нужно использовать робототехнику, — предлагает И. Солодов. — Там не должно быть человека. И алмазы так добывают, и уран в Канаде. У канадцев вообще технология уникальная в этом плане». Более прогрессивная схема придумана, но вся инфраструктура старых рудников приспособлена для горизонтального способа добычи, и ее смена обойдется дорого. Поэтому новый метод на руднике ППГХО № 8 применяется лишь на 10 %.
А вот на новом руднике, шестом, который сейчас на стадии проектирования, доля камерных систем отработки будет увеличена до 40 %. Это резко снизит себестоимость, а главное, риск для персонала, уверен И. Солодов. В сфере обращения с РАО предприятие тоже ищет способы сэкономить. Так называемые хвосты пока хранятся на поверхности, и за них приходится делать отчисления НО РАО. Пока они фиксированные, но в перспективе придется платить сотни миллионов рублей в год.
В этой связи ППГХО рассматривает возможность использования хвостов гидрометаллургического завода для закладки выработанного пространства. Для реализации этой идеи ППГХО необходимо найти твердеющую закладку, которая позволит исключить выделение радона во внешнюю среду. «У нас есть такое научно-исследовательское направление — закладка хвостов в выработанное горное пространство. Если получится, это будет большое событие, потому что никто этого пока не делает», — говорит И. Солодов. В техническом плане серьезные улучшения вряд ли возможны, предприятие и так после техперевооружения использует самую современную горную технику.
ППГХО ищет возможности для экономии и в сфере переработки (она входит в оставшиеся 30 % затрат). «На гидрометаллургическом заводе мы используем традиционные технологии, но очень много проводили раньше исследований по сокращению затрат реагентов, электроэнергии и так далее. Пытались, например, сократить количество шаров для измельчения руды. В этом направлении очень много сделано», — вспоминает И. Солодов.
«Для этого нужно использовать робототехнику, — предлагает И. Солодов. — Там не должно быть человека. И алмазы так добывают, и уран в Канаде. У канадцев вообще технология уникальная в этом плане». Более прогрессивная схема придумана, но вся инфраструктура старых рудников приспособлена для горизонтального способа добычи, и ее смена обойдется дорого. Поэтому новый метод на руднике ППГХО № 8 применяется лишь на 10 %.
А вот на новом руднике, шестом, который сейчас на стадии проектирования, доля камерных систем отработки будет увеличена до 40 %. Это резко снизит себестоимость, а главное, риск для персонала, уверен И. Солодов. В сфере обращения с РАО предприятие тоже ищет способы сэкономить. Так называемые хвосты пока хранятся на поверхности, и за них приходится делать отчисления НО РАО. Пока они фиксированные, но в перспективе придется платить сотни миллионов рублей в год.
В этой связи ППГХО рассматривает возможность использования хвостов гидрометаллургического завода для закладки выработанного пространства. Для реализации этой идеи ППГХО необходимо найти твердеющую закладку, которая позволит исключить выделение радона во внешнюю среду. «У нас есть такое научно-исследовательское направление — закладка хвостов в выработанное горное пространство. Если получится, это будет большое событие, потому что никто этого пока не делает», — говорит И. Солодов. В техническом плане серьезные улучшения вряд ли возможны, предприятие и так после техперевооружения использует самую современную горную технику.
ППГХО ищет возможности для экономии и в сфере переработки (она входит в оставшиеся 30 % затрат). «На гидрометаллургическом заводе мы используем традиционные технологии, но очень много проводили раньше исследований по сокращению затрат реагентов, электроэнергии и так далее. Пытались, например, сократить количество шаров для измельчения руды. В этом направлении очень много сделано», — вспоминает И. Солодов.
ПРОЕКТ "КАЛЬДЕРА"
На Стрельцовском рудном поле реализуется проект «Кальдера» — яркий пример того, как современные технологии усовершенствовали разведку.
Первое месторождение — «Стрельцовское» — на одноименном рудном поле было открыто в 1963 году. В 1968 году для отработки месторождений Стрельцовского рудного поля был создан Приаргунский горно-химический комбинат.
«Когда руда залегает почти вертикально — протяженность залежи может быть и десятки метров, и — очень редко — доходить до сотни метров, — найти ее вертикальной горной выработкой очень сложно. Поверхностные атмогеохимические и геофизические методы позволяют это сделать, — рассказывает И. Солодов. — Поэтому мы предполагаем, что даже отлично изученное Стрельцовское рудное поле (где пробурены тысячи разведочных скважин, но до глубины всего 300 метров, а у нас руда, как мы уже из опыта знаем, находится как раз на глубинах от 700 метров до километра) может преподнести сюрприз».
Проект доразведки «Кальдера» осуществляется с 2012 года. Ранее глобальные разведочные работы на рудном поле велись в начале 1980-х годов. Выделили четыре участка общей площадью около 100 км² с ресурсным потенциалом не менее 80 тыс. тонн урана. В 2015 году АРМЗ объявило аукцион на разработку проекта для геологической доразведки Стрельцовского рудного поля.
Всего на проект выделен 1 млрд рублей. К концу 2020 года станет известно, доказаны эти запасы или нет.
На Стрельцовском рудном поле реализуется проект «Кальдера» — яркий пример того, как современные технологии усовершенствовали разведку.
Первое месторождение — «Стрельцовское» — на одноименном рудном поле было открыто в 1963 году. В 1968 году для отработки месторождений Стрельцовского рудного поля был создан Приаргунский горно-химический комбинат.
«Когда руда залегает почти вертикально — протяженность залежи может быть и десятки метров, и — очень редко — доходить до сотни метров, — найти ее вертикальной горной выработкой очень сложно. Поверхностные атмогеохимические и геофизические методы позволяют это сделать, — рассказывает И. Солодов. — Поэтому мы предполагаем, что даже отлично изученное Стрельцовское рудное поле (где пробурены тысячи разведочных скважин, но до глубины всего 300 метров, а у нас руда, как мы уже из опыта знаем, находится как раз на глубинах от 700 метров до километра) может преподнести сюрприз».
Проект доразведки «Кальдера» осуществляется с 2012 года. Ранее глобальные разведочные работы на рудном поле велись в начале 1980-х годов. Выделили четыре участка общей площадью около 100 км² с ресурсным потенциалом не менее 80 тыс. тонн урана. В 2015 году АРМЗ объявило аукцион на разработку проекта для геологической доразведки Стрельцовского рудного поля.
Всего на проект выделен 1 млрд рублей. К концу 2020 года станет известно, доказаны эти запасы или нет.
Актуальное направление работы — использование подземного блочного выщелачивания. Этот метод — изобретение россиян. Для его применения «водопроницаемость руды» создается искусственно: в шахте сооружается камера, в которую закладывается руда, предварительно раздробленная на крупные куски. Над ней оборудуют другую камеру — для орошения руды растворами серной кислоты. Внизу растворы, которые прошли через раздробленную массу, собирают и отправляют для извлечения урана на перерабатывающую установку.
«За счет этого где-то 80 % горнорудной массы остается под землей. Не надо вытаскивать, возить, сортировать, дробить, измельчать, то есть исключается масса операций, — увлеченно перечисляет директор по инновациям АРМЗ. — Единственное условие — должны быть большие объемы переработки, тогда себестоимость будет низкой». ППГХО собирается старые рудники — №№ 2 и 4 — доработать этим способом. Необходимые НИОКР уже завершены.
«Это передний край науки. Метод не новый, мы в Германии так вели отработку месторождений и под городом Лермонтовом на Северном Кавказе — Быкогорского месторождения. Но в стрельцовских горно-геологических условиях этот метод еще промышленно не применяли», — уточняет наш собеседник.
Еще одно перспективное направление переработки, подкрепленное НИОКР, — кучное выщелачивание. В двух словах, суть этого метода такова: переработанная руда — как правило, уже с низким содержанием урана — выкладывается в штабели, которые поливают растворами серной кислоты.
Применение кучного выщелачивания также позволило предприятию меньше дробить руду (не в пудру, а до размера щебня), что дало существенную экономию энергии. Этот способ не является ноу-хау российских атомщиков, его активно используют и за рубежом.
Судя по всему, специалисты ППГХО выбрали верное направление: по итогам 2015 года предприятие снизило себестоимость продукции на 11 %.
«За счет этого где-то 80 % горнорудной массы остается под землей. Не надо вытаскивать, возить, сортировать, дробить, измельчать, то есть исключается масса операций, — увлеченно перечисляет директор по инновациям АРМЗ. — Единственное условие — должны быть большие объемы переработки, тогда себестоимость будет низкой». ППГХО собирается старые рудники — №№ 2 и 4 — доработать этим способом. Необходимые НИОКР уже завершены.
«Это передний край науки. Метод не новый, мы в Германии так вели отработку месторождений и под городом Лермонтовом на Северном Кавказе — Быкогорского месторождения. Но в стрельцовских горно-геологических условиях этот метод еще промышленно не применяли», — уточняет наш собеседник.
Еще одно перспективное направление переработки, подкрепленное НИОКР, — кучное выщелачивание. В двух словах, суть этого метода такова: переработанная руда — как правило, уже с низким содержанием урана — выкладывается в штабели, которые поливают растворами серной кислоты.
Применение кучного выщелачивания также позволило предприятию меньше дробить руду (не в пудру, а до размера щебня), что дало существенную экономию энергии. Этот способ не является ноу-хау российских атомщиков, его активно используют и за рубежом.
Судя по всему, специалисты ППГХО выбрали верное направление: по итогам 2015 года предприятие снизило себестоимость продукции на 11 %.
Плачу и плáчу
С какими еще затратами сталкивается разработчик месторождения? И. Солодов демонстрирует это на примере Хиагдинского рудного поля, расположенного в 250 километрах от Читы.
Для начала АРМЗ построил прирельсовую базу, то есть складское хозяйство; там предприятие будет хранить стройматериалы, кислоту, выщелачивающие реагенты — все необходимое для строительства и функционирования рудника. Также на пути к руднику оказалась паромная переправа.
«А нам необходимо использовать 20-тонные кислотовозы. И мы из средств госкорпорации построили мост через Витим», — рассказывает И. Солодов. Теперь поселок Романовка, который был разделен на две части рекой, — единая структура; это принесло пользу и предприятию — многие жители поселка пришли работать на рудник. От республиканской грунтовой дороги до рудника АРМЗ построило технологическую дорогу протяженностью 32 км.
«Мы проложили ЛЭП (линию электропередач) вдоль этой дороги, построили подстанцию, технологические дороги на территории рудника. Это все наши деньги», — констатирует И. Солодов. Средства пришлось вложить и в подготовку самого месторождения: бурение скважин, прокладку трубопроводов, строительство водоемов для сбора растворов, склада серной кислоты и перерабатывающей установки.
«Когда все было готово, мы сдали хозяйство государственной комиссии и начали эксплуатацию», — завершает рассказ наш собеседник.
С какими еще затратами сталкивается разработчик месторождения? И. Солодов демонстрирует это на примере Хиагдинского рудного поля, расположенного в 250 километрах от Читы.
Для начала АРМЗ построил прирельсовую базу, то есть складское хозяйство; там предприятие будет хранить стройматериалы, кислоту, выщелачивающие реагенты — все необходимое для строительства и функционирования рудника. Также на пути к руднику оказалась паромная переправа.
«А нам необходимо использовать 20-тонные кислотовозы. И мы из средств госкорпорации построили мост через Витим», — рассказывает И. Солодов. Теперь поселок Романовка, который был разделен на две части рекой, — единая структура; это принесло пользу и предприятию — многие жители поселка пришли работать на рудник. От республиканской грунтовой дороги до рудника АРМЗ построило технологическую дорогу протяженностью 32 км.
«Мы проложили ЛЭП (линию электропередач) вдоль этой дороги, построили подстанцию, технологические дороги на территории рудника. Это все наши деньги», — констатирует И. Солодов. Средства пришлось вложить и в подготовку самого месторождения: бурение скважин, прокладку трубопроводов, строительство водоемов для сбора растворов, склада серной кислоты и перерабатывающей установки.
«Когда все было готово, мы сдали хозяйство государственной комиссии и начали эксплуатацию», — завершает рассказ наш собеседник.
РАЗВИТИЕ ПО СПИРАЛИ
Пока производителям помогает вписываться в новые ценовые реалии технологический прогресс. Более дорогие традиционные способы добычи урана уступают позиции геотехнологическим методам.
С 2005-го по 2015 год доля добычи урана этими методами в мире выросла с 8 до 51 %. Такая же тенденция отмечается и в развитии российской уранодобывающей отрасли: с 5 % в 2005-м до 36 % в 2014-м. К 2020 году соотношение подземного горного способа добычи и подземного выщелачивания выровняется и станет 50 на 50 %.
Однако низкие цены на рынке не стимулируют основных игроков инвестировать в геологоразведку, а значит, действующие месторождения с низкой себестоимостью добычи рано или поздно исчерпают свои ресурсы, и им на смену придут более дорогие.
Пока производителям помогает вписываться в новые ценовые реалии технологический прогресс. Более дорогие традиционные способы добычи урана уступают позиции геотехнологическим методам.
С 2005-го по 2015 год доля добычи урана этими методами в мире выросла с 8 до 51 %. Такая же тенденция отмечается и в развитии российской уранодобывающей отрасли: с 5 % в 2005-м до 36 % в 2014-м. К 2020 году соотношение подземного горного способа добычи и подземного выщелачивания выровняется и станет 50 на 50 %.
Однако низкие цены на рынке не стимулируют основных игроков инвестировать в геологоразведку, а значит, действующие месторождения с низкой себестоимостью добычи рано или поздно исчерпают свои ресурсы, и им на смену придут более дорогие.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ НОМЕРА
